Я чуть не расхохотался, глядя на нашего беднягу, особенно в тот момент, когда он скосил на меня свой единственный глаз (ибо второй он потерял в схватке с индюком) и жалобно крякнул. Но крякнул он весьма некстати, потому что именно в этот момент его накрыло с головой очередный волной. Видимо, поняв всю тщетность попыток освободиться самому, бедный селезень раскрыл клюв, ожидая скорой смерти после следующей волны, а уж тогда лягушки бы порадовались, глядя на его бездыханное тело.
Энни рыдала и заламывала руки, и я уже был готов прыгнуть в воду, хотя такая перспектива меня не устраивала, как вдруг на берегу ручья возник всадник.
— Эй, мальчик, — крикнул он с противоположного берега, — отойди от воды. Поток унесет тебя, как соломинку. Я сам все сделаю, не волнуйся.
Он пригнулся в седле и начал разговаривать с лошадью. Это была великолепная кобыла светлой масти, мне даже показалось, что ее шкура отдает цветом давленой клубники, настолько красива она была. Лошадь по-лебединому выгнула шею, хотя ей не хотелось нырять в эту пучину, но, повинуясь хозяину, она готова была совершить любой подвиг. Лошадь вошла в воду, прядая ушами и фыркая, глаза ее были огромны и столь выразительны, будто она понимала каждое слово. Поток становился сильнее с каждым шагом, но она все шла и шла вперед, полностью доверившись хозяину. Когда вода дошла ей до холки, она задрала вверх голову и тут всадник, извернувшись в седле, быстрым движением выхватил нашего застрявшего в заборе селезня, пристроил его в седле и засмеялся, когда тот два раза крякнул ему в знак благодарности. В этот момент потоком воды всех троих понесло вниз по течению.
На берег они выбрались только метров через тридцать, там, где ручей проходит через наш огород, рядом с капустными грядками. Мы с Энни перебрались через изгородь и от всей души стали благодарить незнакомца, но он не стал отвечать нам, пока не переговорил с лошадью, словно объясняя ей всю необходимость подобного поступка.
— Родная моя, я знаю, что ты бы запросто перемахнула этот ручеек, — начал он, соскочив с седла и ласково похлопывая лошадь по шее. — Но так нужно было, понимаешь? И на это у меня есть свои веские причины.
Лошадь посмотрела на хозяина своими огромными глазами, еще раз фыркнула, и они поняли друг друга. Потом незнакомец вынул из кармана перечный стручок, угостил им нашего селезня и подтолкнул его к тому месту, где в ограде была небольшая лазейка. Тот отряхнулся, несколько раз взмахнул крыльями и вразвалку отправился к своей утиной семье. Птицы загалдели от счастья и вытянули клювы к небу, словно благодарили Господа за чудесное избавление