Они женаты уже сорок семь лет.
Рубен знает много других песен, но если он насвистывает – это всегда "Penny Lane". Насколько помнится Сильверу, это началось, как только вышел альбом The Magical Mystery Tour. Стоило Рубену услышать эту песню, как первые такты навеки врезались ему в подкорку.
Они заезжают раз в две недели, по воскресеньям. Потому что он их сын и они любят его, и потому что считают, что ему одиноко. Эти визиты убивают его. Потому что он тоже их любит и потому что понимает, как огорчает их его тихая печальная жизнь – быть может, даже сильнее, чем его самого, а значит, скорее всего, эти визиты убивают и их тоже. Так что раз в две недели они проводят вместе час-другой, после чего всем становится тяжело и пусто, но они неизменно приезжают, и если не это лучшее определение семьи, тогда он не знает, существует ли оно вообще.
– Так что же, – немного смущенно начинает отец, покуда Элейн совершает третью или четвертую ходку к мусоросжигателю. Сильвер обычно кидает в морозилку остатки еды из китайского ресторанчика и благополучно забывает о них, пока те не заморозятся до стадии, неподвластной жару микроволновки. – Есть ли на горизонте женщина, о которой стоило бы написать старикам?
– Разве вы получали от меня письма? – спрашивает Сильвер.
Отец пожимает плечами, пропуская мимо его сарказм.
– Тебе бы хорошо сходить в синагогу.
– Папа.
Рубен поднимает руки, как бы защищаясь.
– Я ничего не навязываю. Просто говорю: полным-полно одиноких женщин.
– Ты что, устраиваешь из синагоги сводническую контору?
– Лучшей и не придумаешь. Ты что, всерьез полагаешь, что эти люди приходят помолиться? Я молюсь. Кантор молится. А они тусуются. Добро пожаловать в организованную религию.
– А как насчет Бога?
– Бог не меньше меня хочет, чтобы ты не был один.
– Я стараюсь, пап.
Рубен кивает.
– Даже представить страшно, что будет, если ты перестанешь.
В ответ у Сильвера почти срывается с языка нечто ненужно колкое и резкое, так что он с облегчением встречает мать, чье возвращение обрывает этот разговор. Она внимательно смотрит на них – на Сильвера, развалившегося на диване, на его отца, сидящего на краешке стола – и сразу видит, что помешала чему-то.
– Вы о чем тут толкуете, мальчики?
– О женщинах, – отвечает Рубен.
Элейн понимающе кивает.
– Есть кто-то, о ком стоит написать старикам?
После него родители заскочат к Чаку на барбекю. Там, среди ароматов домашнего маринада, среди орущих мальчишек и писающих малышей и собак, жизнь возьмет свое, и они снова обретут гармонию.
После них Сильвер отправится в "Ленивую Сьюзан" и напьется до потери пульса, а потом вырубится перед умиротворяюще мерцающим телевизором. Хорошо, если он успеет скинуть ботинки. Нет ничего тоскливее, чем проснуться наутро в ботинках.
Глава 9
Локвуды были соседями Кейси и Дениз лет десять. Дениз и Валери