Так я нагнетал атмосферу страха, ёжась в траншее, готовой превратиться в могилу. Для археолога может быть и почётно упокоиться в раскопе, но умирать сейчас казалось слегка преждевременным делом. Я напрягал слух, но от пальбы барабанные перепонки стали невосприимчивы к мелким шумам. А что, если сзади заходят?! С ужасом поозиравшись, я ничего подозрительного не заметил. Никаких теней, как если бы кто-то попытался зайти против солнца, которое светило мне в спину. Неприятно было бы увидеть направляемый на тебя ствол обреза, чтобы в следующий момент огненная вспышка навсегда погасила глаза. Отчего же так тихо? Ни голосов не слышно, ни шагов. Выжидают? Залегли, выцеливая края ямы, чтобы не израсходовать впустую оставшийся патрон. Интересно, он у них последний? Так или иначе, надо заставить мелкого полудурка выстрелить и, пока он будет перезаряжать, завалить проклятых крестьян. «Удар» пятизарядный, в барабане ещё четыре патрона, так что я могу себе позволить роскошь пару раз промахнуться. Впрочем, с револьвером охотничьего калибра я по любому не пропаду. Полуоболочечной экспансивной пуле всё равно, куда попадать: ногу или руку оторвёт к чёртовой бабушке, а в теле расплющится в лепёшку и в таком виде пойдёт дальше, оставляя за собой расширяющийся конус пустого отверстия, постепенно заполняемого фаршем. В любом случае, человека вырубит сразу и наверняка.
Приободрённый такими размышлениями, я двинулся гусиным шагом в боковой проход траншеи и осторожно выглянул из-за бруствера.
Сладкая парочка пряталась за УАЗом. Ага, поближе к родной скотинке, значит. Сработал крестьянский инстинкт. Меня пейзане не углядели – смотреть в сторону солнца было несподручно. Юниор притаился за капотом, положив на него дробовик, а папашка затихарился за кормой, надёжно прикрыв грудь запасным колесом. Да вот только ноги и голова у него остались открытыми. В кулаке, торчащим из-за шины, зеленел кругляш ручной гранаты; семейка подготовилась к делу на совесть. Отбивать атаки врага собирались до последнего дыхания, не отдавая ни пяди непросеянной от ценных инородных включений земли подлому захватчику, сиречь, мне. Вот скоты. Ведь кинет же, шкурой чую, кинет! И, не желая дальше испытывать судьбу, я тщательно выцелил борт УАЗа и нажал на спусковой крючок.
Мне повезло, я удачно попал в заднюю стойку. Мягкая пуля автомобильное железо не прошибла, зато ударную силу сохранила полностью. Машину шибануло словно кувалдой. Этого хватило, чтобы сбить с ног бомбиста и как следует толкнуть отпрыска, на секунду заставив позабыть про обрез.
Я прыгнул наружу, почувствовал ступнями мягкую землю и рванулся навстречу папаше, который от пинка взбрыкнувшего железного коня потерял эргэдэшку. К тому же, я старался опередить его дебильного сынка. Убивать эту деревенщину не хотелось, но и обезопаситься самому было надо.
– Ложись, ложись!!! – истошно заорал я, дёргая поднимающегося отца, а сам садясь на корточки, заслоняясь его туловом и выставляя