– Та срать я на тебя хотел! Она думала, она не знала. Ты пиарщица или порченая курица из супермаркета, которую никто не покупает? Я взял тебя на работу, чтобы ты пиарила фонд и меня, а не сказки мне сейчас рассказывала. Это серьезный прокол, получается, я деньги тебе плачу, чтобы ты из меня алкоголика делала. Срочно скупай газеты по всему городу! – кричал обиженный Чертков.
– А деньги?
– Деньги! За свои бабки газеты покупай. Нагадила, теперь вытирай.
Жанна решила поставить взорвавшегося олигарха на место, но Чертков резко прервал разговор. У Громовик тряслись руки, словно ее молнией ударило. Она убежала в туалет, открыла кран с холодной водой, подставила ладони, затем стала умывать лицо, черная тушь капала с лица, губная помада размазалась по щекам. Жанна посмотрела на себя в зеркало. Ужас! Она понимала, что виновата, но так грубо с ней еще никто не разговаривал, даже бывший муж, с которым они скандально расстались. Женский туалет не то место, где можно спрятаться от мира и суеты надолго.
– Жанна, выходи, я писать хочу, сейчас умру, – стучала в дверь санузла Таня Большая и пританцовывала, как на раскаленных углях.
Ничего не поделаешь, Громовик открыла дверь и вышла из укрытия.
– Ого! Кто-то умер? – поинтересовалась Таня.
– Да, умерла пиарщица, работающая в фонде «Родня Задорожья», я возвращаюсь на телевидение, хорошо, что не успела уволиться.
– Черт материл?
– Я с чертями не работаю, – Жанна уступила территорию санузла Тане Большой и пошла собирать вещи.
С рабочего стола Жанна забрала любимую подставку для ручек, две кассеты, принадлежащие ей, блокнот, керамическую чашку с цветочками, вот собственно и все имущество простой задорожской пиарщицы, поместившееся в сумке. Дамская сумка, в которой кроме кошелька и ключей от квартиры больше ничего никогда не лежало, раздулась, как лягушка, надутая соломинкой через задний проход. Символично, подумала Жанна и решила сделать звонок человеку, который втянул ее в это неблагородное дело – благотворительностью заниматься. На удивление, изворотливый абонент ответил быстро.
– Жанна, как я рад тебя слышать!!!– расшаркивался Зюскинд.
– Значит так, друг мой, Веня! Я ухожу из фонда. Решение принято. Я с Чертковым работать не могу.
– Что случилось?
– Он обозвал меня порченой курицей из супермаркета! Ему не понравилась фотография в бывшей муниципальной газете. Я пыталась убрать фото, но не смогла.
– Боже, какая ерунда! Меня Чертков на штуку оштрафовал. И я не плачу. Жанна, не дури. Ты прекрасно отработала, я промониторил сюжеты на местных телевизионных каналах – супер. С одной газетой осечка вышла. Ерунда!
– Послушай, Веник, я не привыкла, чтобы со мной в таком тоне разговаривали, как