Мой университет: Для всех – он наш, а для каждого – свой. К. Г. Левыкин

они обещали сообщить ей о моем приезде. Но всякий раз, смущаясь, они говорили мне или о том, что ее, к сожалению, нет в Белграде, или о том, что она занята на какой-то важной конференции, или еще о чем-то, что мешало нашей встрече. Признаюсь, меня это стало наводить на всякие нехорошие предположения. Я был уверен, что с их стороны было бы достаточно назвать ей мое имя, чтобы Майя сумела хотя бы позвонить мне. Я был уверен, что она искренне уважала меня как товарища в студенческие годы. И все же в свой последний приезд в Белград с выставкой так называемой евразийской археологической коллекции Исторического музея в 1990 году я решил попробовать еще раз связаться с Майей и попросил моего коллегу директора Народного музея Югославии Евто Евтовича пригласить Майю на вернисаж. На следующий день Евто сказал мне, что и в этот раз Майя была в отъезде, но что он сумел дозвониться до нее в каком-то городе, сообщив о моем приезде и желании встретиться. Он передал мне, что и она тоже хотела бы встретиться и непременно найдет меня, как только вернется в Белград через два-три дня. Встреча состоялась. Майя действительно позвонила мне в гостиницу и, как мне показалось, была обрадована возможностью повидаться.

      Мы встретились у входа в отель, как и условились. Я прохаживался в ожидании ее, и вдруг мимо меня прошла женщина. Ни она, ни я сначала не обнаружили интереса друг к другу. Так, переглянулись и прошли мимо. Но, сделав всего лишь два-три шага, я обернулся. Одновременно обернулась и она. Мы быстро пошли навстречу и обнялись вместо слов приветствия. Потом мы целый вечер просидели в каком-то маленьком кафе на улице князя Михаила и рассказывали о себе, о друзьях, о жизни. Наконец, я понял, что раньше встречи не было потому, что кто-то просто не хотел, чтобы эти встречи состоялись. Все в жизни Майи на родине сложилось не так просто. Был и успех в науке, и признание ее личных заслуг в ней, и авторитет, и уважение коллег и учеников. Но было еще и другое: было нескрываемое разочарование истинными намерениями бывшего президента и бывшими соратниками ее родителей, принявшими решение пригласить их дочь домой, в родную страну. Майя прямо сказала мне, что им было бы спокойнее, если бы она жила здесь, в Белграде. Видимо, все еще давали о себе знать непростые в прошлом отношения ее родителей с Тито. И я понял, наконец, что не случайно оберегали ее от встреч с друзьями из СССР. Майя подтвердила мою догадку и даже добавила, что до сих пор не уверена в правильности принятого ею предложения вернуться на родину. Потом она несколько раз повторяла, что никакие другие обстоятельства не понуждали ее уезжать из Киева, там ее жизнь и работа складывались благополучно. Благополучно все продолжилось поначалу и в Белграде. Но все эти годы, как она сказала, ей приходилось ощущать какую-то неприязнь к ней официальных лиц, неуважение к памяти отца, которого Тито в свое время опасался как конкурента в политике. Майя даже сказала о том, что она до сих пор сомневается в ее официальной версии гибели родителей и добавила: «Лучше было бы мне остаться в Киеве».