– Ну, сейчас все гораздо хуже. Вчера вечером они совсем разругались. Папа ушел, хлопнув дверью, и вернулся только утром. Ни слова никому не сказал, просто собрал вещи и уехал. Мама говорит, что мы должны вернуться в Сиэтл, чтобы она могла с ним поговорить.
– Почему бы ей не поехать одной?
– Она сказала, что лето все равно скоро кончается. Брейден, я говорила, что хочу остаться, но она и слышать ничего не желает. Она всю ночь плакала. Я слышала ее плач из своей комнаты. А сейчас она очень расстроена и злится.
– Паршиво.
Алекса вздохнула.
– Да, паршиво.
Брейден молча смотрел на нее с минуту, и она не могла определить выражение его лица.
– Когда ты вернешься?
– Обычно мы приезжаем на День благодарения.
Настроение ее совсем упало, когда она осознала, как далеко до этого дня. Раньше, когда она приезжала сюда, ее совершенно не беспокоило, увидится ли она с Брейденом, но они взрослеют, и очень скоро у него может появиться подружка. Девчонка из его городка, та, что никогда никуда не уезжает. И что тогда остается ей?
– День благодарения говоришь? Так до него еще несколько месяцев, – нахмурился Брейден.
– Знаю. Но мы же можем перезваниваться и обмениваться письмами, верно?
– Да, конечно.
Не очень-то убедительно это прозвучало, хотя в последнее время Алекса не всегда его понимала.
– Думаю, нам пора.
Ей хотелось, чтобы этот день длился вечно. Алексе казалось, что после того, как этот день закончится, все изменится, и они с Брейденом никогда больше не встретятся… разве что сбудется ее желание. Именно сейчас она нуждалась хотя бы в капельке магии. Ей необходим был хотя бы маленький просвет в сгущающемся в ее жизни мраке.
Пока они брели по песку, Алекса уговаривала себя успокоиться, мол, ничего страшного не произошло, она обязательно еще увидится с Брейденом, они с мамой вернутся в ноябре, осталась всего пара месяцев. Однако мысленная накачка не ободряла, не вселяла энтузиазма, не приносила ни уверенности, ни облегчения.
В домах на высоком крутом берегу уже начали зажигаться огни, отбрасывая на пляж длинные тени, придававшие туманным вечерним сумеркам жутковатую призрачность. Впереди показался большой, похожий на замок особняк, один из любимых прибрежных домов Алексы, и она невольно подняла глаза на «вдовью дорожку»[1]. А вдруг и сейчас, как часто бывает, там стоит красавица с длинными рыжими волосами в развевающемся белом одеянии, похожая на привидение или русалку. Алекса про себя называла ее Ариэль.
Алекса вздрогнула, заметив красавицу, сейчас гораздо больше похожую на земную женщину, чем на видение. Женщина кричала на кого-то… кого-то, кто скрывался в полумраке.
Брейден тоже остановился и посмотрел наверх.
– Ты лгал мне! – воскликнула женщина. Ее голос дрожал от ярости и боли предательства.
Алекса не расслышала, что ответил собеседник, но его ответ, похоже, только еще больше разъярил рыжеволосую. Она схватила что-то и швырнула в тень. Это что-то разбилось, и Алекса, расстроенная бурной ссорой, невольно придвинулась к Брейдену. Ее