Забытый вальс. Энн Энрайт

работе, услышав, что я умею что-то, чего он не умеет, или побывала там, куда он не ездил, скажем услышав про дайвинг в Австралии или про то, как здорово я владею языками (а сам он лишь кое-как изъяснялся по-французски), Шон ухитрялся радоваться моим достижениям и даже хвастался ими. Меня это раздражало: можно подумать, это благодаря ему я стала такой умной и клевой. Ныряла у Большого Барьерного рифа я, но заслуга – его. Или, по крайней мере, мы будто бы сгоняли к Барьерному рифу вместе. Собственно, так и было. В Австралии всякому побывать охота. И к тому времени, как он заканчивал представление, весь этот чертов материк принадлежал ему. А все потому, что он там не бывал, а я – слетала.

      Надо отдать ему должное: из всего умел извлечь пользу.

      – Где она только не побывала, чем только не занималась! – восклицал он. – Она потрясная, а?

      Но я вовсе не чувствовала себя потрясной. Мне хотелось кричать: выпусти меня из мешка! Дошло до того, что о сексе с ним – даже о любви – я мечтала в надежде вновь стать собой, без ярлыка. Но важнее было сделать так, чтобы он перестал мне завидовать. Делов-то – Австралия! Сел в самолет – и ты там. Так я думала до того, как узнала историю его детства, задолго до того, как поняла, что он-то вовсе не избегает зависти. Он упивался завистью, она стала верной его спутницей и утешительницей. Можете назвать ее честолюбием. Защита от тьмы.