Шишмарев поглядел на нее и задумчиво прижмурил один глаз.
– Ну, он сказал… он сказал, что ищет особу, которая выдает себя за княжну Казаринофф… и в точности описал ту даму, которую вы увидите, ежели соблаговолите посмотреть в зеркало. Ума не приложу, зачем сия особа ему понадобилась?
«Затем, что меня отдал ему Лоренцо! – едва не воскликнула Лючия, словно наяву слыша ледяной голос убийцы своего отца. – Но как, как они могли узнать?! – И тут ее словно обожгло: – Письмо! Я уронила письмо, когда бежала вслед за Маттео из тайного кабинета! Нет, он уже больше не тайный. Однако секретный ящик в стене Маттео, кажется, запер. О Мадонна, пусть это будет так, пусть Лоренцо бесплодно ищет бумаги, ради которых убил Фессалоне, пусть терзается напрасно пролитой кровью! – Но вдруг новая догадка заставила ее задрожать, как в лихорадке: – Да ведь Чезаре потому преследует меня, что его хозяин не сомневается: письма я увезла с собой! И он будет гоняться за мной до тех пор, пока не прикончит так же, как отца. Нет, – тут же поняла Лючия, – письма для него важнее моей жизни. Он или начнет пытать меня, или попытается увезти назад, в Италию. Ну, это, конечно, будет затруднительно, хотя… всякие существуют зелья! Иные превращают человека против его воли в покорного раба! Уж если научились безнаказанно отделываться от своих врагов, если aqua Tofana и aquetta de Perugia [26] водились про запас у всех, то что говорить о каком-нибудь гашише! Да венецианец без этого одурманивающего зелья – как немец без табакерки! О, porca mizeria, черт возьми, что же мне делать?! Бежать, надо скорее бежать!.. А что, если меня выдали Шишмарев или Фотинья?!»
Собеседник словно почуял, о чем она думает, и его ответ несколько успокоил Лючию:
– Слава богу, что при сем разговоре не случилось Фотиньи: надо полагать, она самолично отвела бы чужестранца к вам! – Шишмарев игриво хихикнул. – Ну а я, признаюсь, оказался недогадлив и сперва возомнил, что речь идет о княжне Александре. И даже, надо сказать, несколько был оскорблен, что ее приняли за какую-то самозванку, в то время как она самая что ни на есть урожденная… и все такое прочее. А потом меня будто ударило: да ведь синьор Чезаре едет от Москвы, разыскивая даму, от Москвы следующую! Княжна же Александра еще только в Москву направляется. И тут я смекнул, о ком речь. Одна незадача: мы с вами еще ни о чем не договорились, а сей Чезаре уже знал заранее, что вы скажетесь княжной Казаринофф. Воистину, диавол вездесущ! – Он в комическом испуге вылупил глаза. – Однако же серой рядом с ним не пахло, из чего я сделал вывод, что его проницательность зиждется на конкретном знании предмета… Да неужели князь Сергей Николаевич, сей оплот супружеской верности, дал-таки трещинку при виде некоей прекрасной синьорины – как нетрудно догадаться, вашей матушки, сударыня?..
Лючия глядела на Шишмарева неподвижными, расширенными глазами, словно кролик на удава, а тот явно наслаждался ее испугом. Однако страх – это была лишь маска,