Все это я сказал тогда ей.
Сесилия соглашалась со мной, не спорила.
И вот, вы только себе представьте, именно эта ее уступчивость, безропотная готовность, с которой принимала Сесилия аргументы – она вдруг почему-то мне очень больно кольнула в сердце!
Мне стало нехорошо. Чего там… стало хреново! Я растерял внезапно куда-то весь праведный азарт, весь запал.
Сесилия же тогда не заметила во мне этой внутренней перемены, будто бы. Она слегка поцеловала меня – как может целовать сестра брата ежедневным утренним поцелуем «до скорого!» – и сразу же предложила выпить: «за это мужественное твое решение и за то, что ты, как настоящий друг и мужчина…» Выпили. Потом Сесилия захотела, чтобы мы с ней выпили за что-то еще. И еще…
Я совершенно не могу вспомнить – хоть вы пытайте! – что было дальше. Но только, пробудившись на следующее утро в своей постели, я обнаружил… что обнимаю Сесилию, сладко и крепко спящую. Моя голова раскалывалась неимоверно и, я считаю, мне очень повезло тогда, что в доме у меня все-таки нашлось, чем можно опохмелиться.
Сесилия и я стали чем-то вроде товарищей по несчастью. О том, чтобы отношения прекратились, больше не заходила речь. Мы понимали, что поступаем нехорошо, но, видимо, так уж это было нам суждено. По крайней мере, подобным образом уложилось это в моей голове, не знаю, что думала себе Сесси. Но, кажется, мы оба с ней воспринимали наши близкие отношения как… ну, знаете: взошло солнце – запели птички; солнышко закатилось – настала ночь.
Мы даже не могли себе и представить, какая ночь распростерла над нами черные перепончатые свои крылья! А если бы и могли, то не верили бы, потому что последняя возможность не сойти с ума для того, который обречен и его затягивает неодолимый водоворот: не верить!
Я должен рассказать и кое о чем еще. Воспоминания об этом крайне мне неприятны, однако без описания случившегося будет непонятен смысл дальнейших событий.
Событий, в результате которых я оказался сожжен дотла. И ныне сижу в подвале, крепко сжимая правой рукой рукоять револьвера, на коем выштампованы два слова: «Кольт» и «Миротворец». О да! Он показал уже себя не один раз, и он есть в точности такой миротворец, каким «Освободителем» был наш огромный бомбардировщик времен второй мировой войны, превративший в кровавые клочки миллионы гражданского населения немцев! Поэтому у меня есть основания надеяться, что револьвер этот не подведет меня.
Но будем излагать по порядку.
Однажды я решил нанести визит, как обычно, моим дорогим друзьям. Приветствовал в этот раз меня по переговорному устройству и встретил Гарри.
– О, Бобби! Как же я тебе рад! Ужасно рад тебя видеть! Печально только (он очень радостно улыбнулся при этих словах и едва ли не подмигнул), что благоверной моей сейчас нету дома – уехала погостить к матери. Так что повидаться вам в этот раз не получится. Ну, да еще успеется…
Я испытал