Я повернулся проверить, нет ли машин в мертвой зоне, и увидел, что Брук смотрит на меня.
– У тебя не бывает кошмаров? – спросила она.
– Да нет, в общем-то, – соврал я.
У меня чуть ли не каждую ночь случались кошмары – главная причина, по которой я ненавидел спать. Вот сейчас я клюю носом, стараюсь думать о приятном, а в следующую секунду я уже в доме Кроули, молочу миссис Кроули по голове часами. В ужасных снах я находил моего психотерапевта, доктора Неблина, мертвым на подъездной дорожке дома Кроули. И о мистере Кроули, Клейтонском убийце, мне тоже снились кошмары. Невероятным образом он превратился в демона, терзавшего и убивавшего своих жертв одну за другой, пока наконец не добрался до нас с мамой. Тогда я прикончил его, но кошмары только ухудшились: в них я наслаждался убийством, жаждал еще и еще. Это было куда страшнее.
– Даже не представляю, что ты почувствовал, когда нашел того человека, – сказала Брук. – Я, наверное, не смогла бы сделать то, что сделал ты.
– А что я сделал?
Неужели ей известно, что я убил демона? Если да, то откуда?
– Пытался спасти Неблина. Я бы просто убежала.
– А, ты об этом.
Конечно, она и не думала об убийстве, она думала о спасении. Брук во всем видела положительную сторону. Не уверен, что у меня была какая-то положительная сторона, но рядом с Брук я мог притвориться: мол, да, есть.
– Не преувеличивай, – ответил я, заезжая на школьную парковку. – Ты наверняка бы сделала то же самое. А может, и лучше. Не забывай: мне не удалось его спасти.
– Но ты пытался.
– Он наверняка оценил мои усилия, – хмыкнул я, найдя единственное подходящее место для моей громадной машины.
Это просто смешно: моя тачка весом превосходит девяносто девять процентов машин на парковке, хотя половина ребят ездит на пикапах.
– Вот мы и на месте.
Брук открыла дверцу и вышла:
– Спасибо. Встретимся на обществоведении.
Попрощавшись, она побежала к подружке. Я позволил себе долгий взгляд ей вслед – она трусцой догнала подружку на подходе к школе. Она была великолепна.
И в жизни ей без меня пришлось бы лучше.
– Заткнись, – сказал Макс.
Он догнал меня и уронил рюкзак на землю. Макс считался как бы моим другом, хотя на самом деле никакая это не дружба – просто взаимное удобство. Серийные убийцы в детстве избегают общения, у них почти не бывает друзей, а потому я решил, что лучший друг, пусть даже липовый, поможет мне оставаться нормальным. Макс подходил идеально: своих друзей у него не водилось и, как законченный интроверт, он не замечал моих многочисленных странностей. С другой стороны, он умел ужасно действовать на нервы, например своей новой привычкой каждый разговор начинать со слова «заткнись».
– В последнее время твое общество – сплошное отдохновение души, – вздохнул я.
– И это мне говорит ходячий мертвец, – парировал Макс. – Мы все знаем, что ты гот[3], который