– В Полюстрово? – изумился поляк.
– Да, мой муж – пристав Полюстровского участка. Боже мой, как мне не хочется туда ехать… А вы действительно ничего не боитесь?
– Не боюсь, – пожал плечами поляк.
«Сейчас предложит отвезти ее в какую-нибудь гостиницу, – подумал он. – Пора прекращать это дело…»
От пережитого страха Ольгу Иосифовну совсем развезло. Она прислонилась к стене и поставила коробки на снег.
– Граф, помогите мне сесть на извозчика. Вы проводите меня до участка? Я боюсь растерять подарки.
– Мужу пани Ольги это может не понравится, – сказал Фаберовский.
– А вы скажите ему, что ко мне приставали. Он вас посадит в арестантскую. Вам, как благородному, матрасик дадут, и морду бить не будут. У вас есть с собой четвертак? Купите у Нефедьева персидского порошку. А я к вам ночью приду, когда все заснут.
Фаберовский кивнул.
– Тогда пройдите по Фонтанке к мосту, а я по Караванной вас на извозчике нагоню и подберу, – сказала Ольга Иосифовна.
«Конспирируется, – усмехнулся про себя поляк. – А сама ни разу назад не оглянулась, как из ювелирной лавки вышли, чтобы проверить, нету ли за нею хвоста. Пусть-ка она лучше вперед едет, а я погляжу, не увяжется ли кто за ней. А то потом обвинят, что я за ней приволокнулся, вместо того чтобы за капитаном следить.»
Он перешел Караванную и, пройдя полсотни шагов, обернулся. Ольга Иосифовна взяла извозчика и тот, свернув с Итальянской, в сторону цирка, исчез из виду. За ним никто не поехал. Прождав пару минут, Фаберовский вышел на набережную, и вскоре уже садился в санки рядом с приставшей, державшей на коленях ворох коробок.
– Куда едем? – спросил извозчик.
– Пошел, ванька, в Полюстрово, на Большую Охтинскую дорогу, – велела Ольга Иосифовна.
– Боже мой, как я соскучилась по Одессе! – жаловалась она поляку, пока ехали по Шпалерной, к Смольному институту. – Светит солнце, и море такое ласковое, нежное… А весь горизонт утыкан парусами турецких фелюк. И так божественно пахнет свежестью и водорослями.
– Тут в Петергофе тоже пахнет водорослями.
– Гнилью здесь пахнет, а не водорослями! А какая рыба на Привозе! Скумбрия, благороднейшая кефаль, глоси, а осенью, когда море замерзнет – белуга. А тут соленая вонючая треска да дурацкая рыба, которая пахнет огурцом! Здесь все мужчины пьют водку! Эти вечные сквозняки, эти тройные рамы, через которые не проникает свежий воздух, этот запах псины от городовых и вонь от кислой капусты, которой их кормят! Я больше не могу жить в этом болоте! В семи верстах от участка зимуют медведи. Да я до переезда сюда в Полюстрово медведя только один раз видела, в Париже.
– А что пани делала в Париже?
– Это вас не касается, граф. Вам лучше этого не знать. Бр-ррр, я даже протрезвела! Давайте выпьем, ведь у вас, у протестантов, сегодня поста нет. – Она достала из муфты небольшую плоскую бутылочку с красным вином и протянула Фаберовскому. – Ну как? Правда, невероятная кислятина? Такое делают только в Одессе.