– В четыре.
– Нормуль. Кого еще берем?
– Думаю, – ковырнул в носу Леха, – тебе в нападение Борьку Коренева в подмогу, в защиту Шурку Гладилина, Демосфена, Жорку, – тот согласно кивнул, – а мне в центр Щетинина.
– Да Щетка же деревянный, прости, господи! – всплеснул руками Олег.
– Больше некого. Леня болеет, а если Бышу в поле выпускать, тогда в ворота никто не встанет.
– А кто в запасе – ну, на всякий случай?
– Новиков.
– Новиков без очков дальше трех метров не видит ничего, а в пенсне ему мама бегать не разрешает!
– Ребзя! – поднял руку Шило. – Давайте Астафу позовем!
– Дохлый номер! – возмутился Кипиани. – Он не из нашего дома, а это – запрещено. Да и наверняка у него в пять тренировка в «Лужниках».
– Не подумал, – почесал макушку Жорка. – Ну что, Вождь, будешь?
– Спрашиваешь.
– Тогда в 15:45 на площадке.
– Договорились.
Друзья, обнявшись, отошли в сторону, Шиляев дернул за косичку Ирку Нарубину, та глухо шлепнула его тяжелой папкой по голове. Шило сразу упал на пол и принялся дергать ногами, изображая умирающего. Ирка сначала прокричала безвременно павшему что-то нелицеприятное, потом отправилась по своим делам, пряча улыбку.
Раздалась трель звонка. Держа портфель подмышкой, Олег пошел на физику.
Лена уже заняла их обычную «третью» парту. Он плюхнулся рядом и прошептал:
– Привет! С этой контрольной даже поздороваться нормально не мог!
– Привет! – прошептала она в ответ. – Пойдем сегодня в кино?
Олежка чуть не икнул. Кино! Оказавшись рядом с ним в темноте, Гончарова всегда брала его ладонь в свою и так и сидела до окончания сеанса – даже если у ее друга от волнения эта самая ладонь начинала предательски потеть. Иногда невзначай касалась его коленкой, тогда он вовсе воспарял над миром. С ужасом он понимал, что когда-нибудь наступит момент, когда они окажутся на местах в последнем ряду, и ее придется поцеловать. Поцелуй! Он даже зажмурился от страха.
– Не могу, – ответил Олег. – К нам папин друг приходит в гости – они работают вместе. Напившись коньяку или водки, эта пара начинает яростно спорить между собой на актуальные темы исторической науки, и после двух-трех часов таких прений я у них выступаю мировым судьей или выдвигаю третий, свой, взгляд на проблему – тогда они набрасываются на меня сообща.
– Ладно, – грустно улыбнулась Лена. – Может, завтра?
– Завтра – с удовольствием.
Она пожала его руку и отвернулась – в помещение стремительной походкой ворвался учитель Федор Федорович. Он всегда считался добрым, никому не ставил «двоек» и терпеливо объяснял по двадцать раз одно и то же даже самому тупому учащемуся. С Белолобовым он любил обсуждать астрофизику, и когда вдруг на ровном месте начиналось погружение в непонятные большинству темы, большинство радостно откладывало ручки в сторону, ибо знало, что уже до конца