Ловушка для вора. Михаил Серегин

потирающие руки представители фирмы «Солнышко» направились в цех, чтобы ознакомиться с технологией. И когда обнаружилось, что заплачена эта немалая сумма за разбитое одноэтажное здание и несколько никуда не годных ткацких станков, у президента фирмы «Солнышко», по слухам, случился сердечный приступ. Кинулись искать Ляхова, но тот, конечно, пропал. Впрочем, его нашли через неделю на Павелецком вокзале – обросшего бородой и порядком обтрепавшегося: выяснилось, что Валов, то есть Щукин, на назначенную встречу не пришел, решив, видимо, что человек, за полчаса продавший своих хозяев и переметнувшийся к новому хозяину, права на материальное поощрение не имеет. Ляхов, конечно, с потрохами выдал обманувшего его подельника, но так как Щукин был известен ему под другой фамилией и документов Щукина он в глаза не видел, ничего не вышло.

      Николай Владимирович Щукин благодаря вдохновенному полету своей фантазии, исключительной предприимчивости, тонкому знанию психологии (он ведь мгновенно раскусил Ляхова и умело использовал его), знакомству с московскими криминальными авторитетами и, конечно, благодаря удивительному везению получивший легкий куш как сквозь землю провалился. Милиция начала было копаться в этом странном и запутанном деле, провернутом, впрочем, с молниеносной быстротой, но найти Щукина и вернуть деньги обманутым коммерсантам не удалось. Очевидно, сотрудники правоохранительных органов пытаются разобраться в происшедшем и сейчас, а Щукин тем временем пьет коньяк в поезде, все дальше уносящем его от центра России.

      А в три часа пополудни поезд, в котором ехал Щукин, остановился на станции небольшого городка недалеко от границы с Эстонией.

      Стоянка была пятиминутная, но этого времени Щукину хватило на то, чтобы помочь девушке Гале вытащить на перрон все ее сумки и сойти самому. У него-то вещей не было.

      Глава 2

      Седой медленно прохаживался из угла в угол своего маленького кабинета. Несмотря на то что день был по-весеннему яркий и солнечный, плотные шторы были опущены и горел тусклый свет старинной лампы, угрюмый и тоскливый, как лунный луч в ночном ущелье.

      Раздавшийся внезапно телефонный звонок заставил Седого встрепенуться. Он прыгнул к столу и схватил трубку антикварного телефонного аппарата, служившего, по всей видимости, еще в начале двадцатого века какому-то неведомому владельцу.

      Телефон отозвался нескончаемым глухим гудком, а спустя секунду звонок повторился. Выругав себя за недогадливость, Седой протянул руку к мобильному телефону, лежащему на столе.

      – Слушаю, – надорванным и сиплым голосом проговорил он и слушал довольно долго.

      Затем лицо его перекосилось, будто Седого вдруг пронзила сильная боль, и он произнес:

      – Везите этого урода сюда. Никому ничего не говорить. Мешок ему на голову и в багажник. Рот его поганый заткните чем-нибудь, чтобы не гавкал по дороге. На воротах скажите, чтобы отволокли его в подвал… Ладно, я сам скажу… Через