– Я-а-а… – протянул Гаврилов, не найдясь с ходу, что и ответить. Не хватало слов. Но зато внутри было в избытке того, чему слов до сих пор еще не придумано…
– Ясно, – резюмировала Ксения. – Вы не совсем разобрали, так?
– Не совсем… – кивнул Иван.
– Правильно. Нельзя судить о качестве стихов по двум четверостишьям. Значит, так, – она твердо посмотрела на Гаврилова, – вы, Иван Степанович, приходите ко мне в пятницу, в шесть вечера.
– Хорошо, благодарствуйте. И платочек аккурат вам тогда возверну, – обрадовался Иван.
– Вот и славно. До встречи.
И она ушла, оставив после себя все тот же необъяснимый запах возможного счастья…
Он пришел. В пятницу, ровно в шесть пополудни.
Приоделся, благо, было во что. Платочек Ксении он выстирал и выгладил так, что тот стал свежее и глаже, нежели в тот момент, когда он принял его из рук девушки.
– Вот, – сказал он, протягивая платок, когда прислуга проводила его в гостиную и Ксения подошла к нему с улыбкой. – Еще раз премного благодарен…
– Пустое! – Она легонько тронула его за рукав и указала на стул возле низенького столика с драконами, исполненного явно в китайском стиле. В начале века разные китайские вещи: крохотные столики, циновки или безделушки в виде качающих головами пузатых болванчиков – стали очень модными и пользовались в открытых домах большим спросом.
Иван присел на краешек стула и только теперь заметил, что в гостиной он не один. Несколько мужчин стояли группками возле зашторенного окна и тихо переговаривались. На кресле в углу сидела какая-то старушенция и лорнировала проходящих мимо нее гостей Ксении долгим пристальным взглядом. Так же она посмотрела через лорнет на Ивана, отчего Гаврилову сделалось на время как-то особенно неуютно. Точно так, будучи годов шести от роду, он чувствовал себя в больнице, куда его привез на извозчике отец и где, заставив догола раздеться, его осматривали с ног до головы в присутствии сестры-нянечки два бородатых мужика, ощупывая холодными пальцами… Худющая очкастая девица возле рояля курила длинную папиросу и оглядывала всех презрительным взглядом метрессы, которая знает всё и вся. Словом, публика в гостиной Ксении была весьма пестрая…
А потом началось…
Точнее, вначале горничная разнесла всем посетителям кофей в крохотных чашечках с маленькими серебряными ложечками. Пивать кофей Ивану доводилось, правда, всего два раза в жизни. И оба раза – в той самой кондитерской, у входа в которую Ксения поцарапала его своим зонтиком. Кстати, зонтик тоже был с драконами, красными и желтыми, которые смотрели в разные стороны, высунув языки, похожие на змеиные жала.
Он выпил свою чашечку одним махом. Кофе был вкусный, если принимать за вкусовую оценку жесткую резкую горечь и непонятный острый запах. Другие пили из чашечек маленькими глоточками и, смакуя, покачивали головами. Точь-в-точь как пузатые китайские болванчики.
А после кофея все и началось. Один за другим гости выходили в центр залы и, кто громко и заунывно, словно скорбя о покойнике, а кто шепотком и с нарочитой