А как насчет Женщины в Черном? Разумеется, у меня нет никаких доказательств, но я почему-то была почти уверена, что персики – это ее любимые фрукты.
Было время, когда я всегда могла узнать, каково любимое кушанье каждого. И где-то в глубине моей души эта способность все еще жива; но этот дар, который так высоко ценила моя мать, слишком часто оказывался для меня проклятием. Знание – вещь не всегда удобная. Даже власть отнюдь не всегда оказывается благом. Я усвоила этот урок четыре года назад, когда в нашу жизнь точно ураган ворвалась Зози де л’Альба в своих алых туфельках. Сейчас у меня слишком многое поставлено на кон, чтобы я могла чувствовать себя по-настоящему счастливой, скача верхом на урагане; слишком уж велика ответственность, когда читаешь письмена человеческой души.
Действительно ли мне следует всем этим заниматься? Да и смогу ли я что-то здесь изменить? А что, если Женщина в Черном окажется той самой, предназначенной для меня, черной пиньятой, битком набитой словами, которые лучше оставить непрочитанными, или историями, которые лучше сохранить в тайне?
Глава пятая
Вторник, 17 августа
Я ожидала, что найду Женщину в Черном именно в доме с зелеными ставнями, но дверь мне открыла какая-то пожилая женщина. Далеко за шестьдесят, круглолицая, полная; из-под свободно повязанного хиджаба выбилась прядь густых седых волос. Женщину, казалось, несколько удивило мое появление – похоже, в первые минуты она посматривала на меня даже слегка подозрительно, – но когда я вручила ей корзинку с персиками и сказала, что вчера вечером познакомилась с Майей и пообещала принести фрукты к ифтару, на лице седовласой марокканки расплылась широкая улыбка.
– Ох уж эта малышка! – воскликнула она. – Вечно с ней всякие истории приключаются. Уж такая проказница! – В ее словах чувствовалась та готовность простить любую шалость, которая позволительна только бабушке.
Я улыбнулась.
– У меня тоже есть маленькая девочка. Розетт. Вы, возможно, скоро ее увидите. А еще у меня есть Анук. Меня вы можете звать просто Вианн.
Я протянула ей руку, и она слегка пожала кончики моих пальцев – это в Танжере считается вежливым рукопожатием.
– А где ваш муж?
– В Париже, – сказала я. – Мы всего на несколько дней сюда приехали.
Она сказала, что ее зовут Фатима, а ее мужа – Медхи Аль-Джерба. Я вспомнила, хотя и довольно смутно, что это имя упоминал Рейно, потчуя меня разными историями в день моего приезда. Я также постепенно вспомнила, что у них вроде бы есть какой-то магазин, что живут они в Маро уже почти восемь лет, что сам Медхи родился в старом Марселе и любит порой пропустить стаканчик вина…
Фатима жестом пригласила меня войти.
– Пожалуйста, проходите в дом, выпейте чаю…
Я покачала головой.
– Мне