Пичеррили сотворил нечто умопомрачительное не только по вкусу, но и по названию. Тальятелле с соусом болоньезе – на трезвую голову и не выговоришь. Да и не на совсем трезвую – тоже. Во всяком случае, после той гомеопатической дозы коньяка, что выделил командир в честь праздничка.
Сосредоточенное чавканье вскоре сменилось одобрительным хмыканьем и благодарственным потряхиванием могучего плеча довольного собою повара. Благодушие охватило экипаж «Ареса». Даже предложение Жобана перейти к пище духовной не вызвало протеста. Скорее всего потому, что некоторые вознамерились слегка вздремнуть под органные упражнения француза. Но Жан-Пьер удивил не менее своего итальянского коллеги.
– Маленькое предисловие, месье, – объявил он. – В студенческие времена я близко сошелся с одной русской девушкой…
– Ну-ну, Жан-Пьер, – поощрил его Гивенс, – угости нас love story!
– Как-нибудь в другой раз, – отрезал француз. – Я о другом. Эта девушка замечательно пела и научила меня одной русской песенке. Она утверждала, что это песня студенческой юности ее родителей. Сегодня я ее вспомнил. По-моему, она очень кстати сейчас…
Он начал наигрывать простенькую душещипательную мелодию и запел:
Марса шарик оранжевый,
Бархатистый на ощупь,
Мне пора, выпроваживай,
Я люблю тебя очень…
Сердце скачет воробышком,
Расставаться не хочет,
До свиданья, хорошая,
Я люблю тебя очень…
И вправду, кстати, подумал Карташов. Он прислонился к переборке, закрыл глаза, чтобы увидеть лицо Яны, каким оно было в тот вечер… Но вместо нее он увидел непроницаемо-спокойные глаза тайконавта Ху Цзюня, с которым встречался в Пекине на Международном конгрессе по астронавтике в 2018 году.
Над пустынями стылыми
Лун мерцающий росчерк,
Обними меня, милая,
Я люблю тебя очень…
Расстоянье не главное —
Между числами прочерк —
Скоро встретимся, славная,
Я люблю тебя очень…
Китаец ни в какую не хотел уступать место Яне, и Карташов со вздохом выпрямился, невольно бросив взгляд на монитор внешнего обзора, словно мог увидеть в нем вызывающую уважительный трепет громаду «Лодки Тысячелетий», с неслыханной до сих пор скоростью преодолевающую черную лагуну космоса.
– И на Марсе будут яблони цвести, – сказал вдруг Аникеев. – Китайские.
Музыка смолкла. Лирическое и просто хорошее настроение стремительно иссякло.
– Я не сказал вам главного, парни, – продолжал командир «Ареса». – Нам приказано обогнать китайцев. Во что бы то ни стало. Отдохнули, наелись? А теперь