Расправив пледы, я подошла к окну, чтобы сложить книжки с картинками и игрушечную мебель, разбросанную на подоконнике. Джорджина резко окрикнула меня – она запрещала мне трогать ее вещи (крошечные стульчики и зеркала, изящные тарелочки и чашечки – все это принадлежало ей), и я, не находя другого занятия, начала дышать на стекла, покрытые морозными узорами, чтобы посмотреть, что делается за окном. Растопив горячим дыханием просвет в причудливых листьях и цветах изморози на окне, я увидела, что ворота парка открыты и в них въезжает экипаж. Я безразлично наблюдала, как он катит к крыльцу, ведь в Гейтсхед часто приезжали гости, но ни один из них не имел никакого отношения ко мне.
Внезапно в детскую вбежала Бесси.
– Мисс Джейн, снимайте скорее передник. Чем это вы там занимаетесь? Умывались ли вы сегодня?
– Нет, Бесси, я только что закончила уборку.
– Несносная замарашка! Ну, что это вы там делаете?
Я была избавлена от необходимости отвечать, потому что Бесси слишком суетилась, чтобы слушать объяснения. Она потащила меня к умывальнику и поспешно бросилась меня умывать и, выпроводив на лестницу, приказала идти прямо в столовую. Я не успела спросить, кто меня ждет, так как Бесси уже умчалась, и медленно начала спускаться. Вот уже три месяца, как я не слышала от миссис Рид приглашения спуститься вниз. Столовая, зал и гостиная стали для меня заповедной зоной, в которую я не смела вторгаться.
Я остановилась в пустом коридоре перед дверью столовой, дрожа от страха. Я не решалась войти, но и вернуться в детскую я тоже никогда не решилась бы. Целых десять минут я провела в смятении. Яростный звон колокольчика, призывающего к завтраку, заставил меня принять решение.
– Кому я могла понадобиться? – спрашивала я себя, обеими руками нажимая на тугую дверную ручку, которая пару мгновений не желала поддаваться. Наконец, ручка опустилась, дверь распахнулась, я вошла, присела в низком реверансе и увидела мужчину.
Миссис Рид сидела на своем обычном месте возле камина. Она показала мне жестом, что можно подойти, и представила меня человеку, на лице которого застыло холодное выражение.
– Вот девочка, в отношении которой я писала вам, – сказала она.
Человек медленно повернул ко мне голову и, внимательно изучив меня серыми глазками, поблескивавшими из-под кустистых бровей, величественным низким голосом произнес:
– Как тебя зовут, девочка?
– Джейн Эйр, сэр, – вымолвила я, подняв голову. Он показался мне очень высоким, но тогда я была невелика ростом. У него было крупное