Доктор убрал шприц, но продолжал держать Настину руку, отслеживая пульс. Женщина почувствовала легкое головокружение. А затем явственно ощутила, как по телу растекается странное оцепенение. По щекам ее все еще текли слезы, но Настя этого не замечала. Оцепенение сменилось расслабленностью.
– Как вы себя чувствуете? – спросил доктор Макарский. – Теперь вам лучше?
– Да, – пробормотала она.
Во рту у нее пересохло. Зато тяжесть с души исчезла, а вместе с ней стало уходить и чувство страха. Нервное напряжение спало.
– Вот и хорошо, – сказал доктор Макарский, продолжая следить за пульсом Насти и внимательно вглядываясь в ее лицо.
Несколько секунд оба молчали. Потом доктор выпустил из пальцев ее руку и удовлетворенно откинулся на спинку стула.
– Некоторое время у вас будет кружиться голова, – произнес он. – Но приступы будут непродолжительными.
– Да, я это заметила. – Настя почувствовала себя настолько лучше, что смогла улыбнуться. – Я испугалась, что схожу с ума. Галлюцинации были очень… реальными. Я спустилась вниз, хотела остановить Алексея… А когда увидела хлебо-булочный киоск, у меня подкосились ноги. Я поняла, что не в себе.
– Понимаю. Но теперь все позади. Просто старайтесь не думать об этом.
– Ладно.
Настя вздохнула. Она видела, что Макарский хочет еще что-то сказать, но не решается начать. Наконец, он заговорил снова.
– Настя, вы для меня не просто пациент. Я дружил с вашим мужем и чувствую за вас ответственность.
– Сейчас вы скажете, что я должна остаться в клинике? – прозорливо прищурилась Настя.
– Да, я бы хотел, чтобы вы остались.
Настя покачала головой:
– Нет, доктор. Если я сейчас останусь в клинике, я точно сойду с ума. Я понимаю, какому риску себя подвергаю, но чувствую, что должна справиться сама.
– Вы собираетесь вернуться домой?
– Да. Если я сейчас сломаюсь, то уже никогда не стану прежней. Вы же сами мне об этом говорили, помните?
Макарский обдумал ее слова.
– Что ж, – сказал он. – Впереди вас ждет долгий и тяжелый период адаптации. Лекарства лишь слегка облегчат ваше положение.
– Я знаю.
– Правда кажется вам ужасной, но единственный способ вылечиться – это принять правду. Ваш муж погиб. Ваш ребенок – тоже. Все остальное – мнимости. Работа воспаленной фантазии.
Настя слегка побледнела, но сумела остаться внешне спокойной (не без помощи препарата, который вколол ей Макарский).
– Знаю, доктор, – произнесла она. – Я готова принять правду. Мой муж погиб под колесами машины. И у меня… нет ребенка.
– Говорите это себе как можно чаще. И не забывайте принимать лекарство, которое я вам дал. По одной таблетке три раза в день. Постарайтесь не пропускать.
– Хорошо.
– И еще. – Доктор выдержал паузу, внимательно и строго глядя на Настю. – Не впускайте фантазии в реальную жизнь. Оставьте их вашим книгам. И снам. Важна ваша личная, очень твердая установка на выздоровление. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Да,