За три года у Мэри Стюарт сложилось впечатление, что дела у них идут неплохо. Ей, следившей за Таниной карьерой на протяжении двадцати лет и остававшейся ее близкой подругой, лучше остальных известно, что журнальные разоблачения не стоят выеденного яйца.
Мэри Стюарт знала, что главным в жизни Тани стали трое детей Голдмэна от прошлого брака. Ко дню свадьбы мальчикам исполнилось девять и четырнадцать лет, девочке – одиннадцать. Таня души в них не чаяла. Сыновья были от нее без ума, дочка и подавно отказывалась верить, что женой ее папы стала сама Таня Томас. Девочка без устали хвасталась своим везением перед подружками и даже пыталась подражать Тане во внешности и одежде. Правда, одиннадцатилетнему ребенку это плохо удавалось, и Тане пришлось водить падчерицу по магазинам и покупать новые стильные наряды, чтобы успокоить. Она отлично ладила с детьми мужа, но упрямо твердила, что хочет родить сама. К моменту замужества с Тони ей стукнул сорок один год, и ее начали мучить сомнения – не поздновато ли. Тони не слишком желал еще детей, и она перестала настаивать: в жизни примадонны поп-музыки и без того хватало забот.
За первые два года их брака она провела один за другим два концертных тура – вполне успешно, но не давали покоя глянцевые журналы, объявившие охоту на певицу. В конце концов Таня затеяла два судебных разбирательства. В такой обстановке трудно сохранить рассудок, но она продолжала дарить любовь детям Тони. Муж даже признавался, что в ее лице они получили лучшую мать, чем его первая жена. Впрочем, Мэри Стюарт насторожило одно обстоятельство. Несмотря на то, что Тони продолжал признаваться жене в любви, Таня занималась своими делами одна. Самостоятельно нанимала менеджеров и адвокатов, устраивала концертные туры, сама разбиралась с угрозами покушения, сама переживала все тревоги и невзгоды. Тем временем Тони занимался своим бизнесом и играл с приятелями в гольф в Палм-Спрингсе.
Жизнь Тани его волновала меньше, чем надеялась Мэри Стюарт. Ей лучше других известно, как нелегко живется подруге, как ей бывает одиноко, как напряженно она трудится и как жестоки порой требования неистовых поклонников, какую боль причиняют предательства. Как ни странно, Таня редко жаловалась на жизнь, чем вызывала у Мэри Стюарт еще большее восхищение. Правда, миссис Уолкер раздражала самоуверенность, с которой Тони держался перед телекамерой, когда они с супругой шествовали за очередным «Оскаром» или «Грэмми». Казалось, в радостные моменты он тут как тут, а в трудные – до него не докричишься. Об этом Мэри Стюарт вспомнила и сейчас, когда Таня упомянула жену инструктора, вздумавшую угрожать ей судом.
– Тони тоже не в восторге, – тихо проговорила Таня. Мэри Стюарт встревожил ее тон, в котором угадывались тревога и одиночество. Слишком долго ей приходилось вести