Начали увлеченно лупить слепней. Каждая выкладывала на расстеленном полотенце кучку пришибленных или полудохлых тварей. Тане так важно было показать, что у нее всё получится, так хотелось обыграть! И она обыграла – ее кучка вышла больше.
– А давай сделаем кладбище, – предложила Рита.
В горстях отнесли трупики подальше от одеяла и зарыли в братской пляжной ямке. Некоторые слепни ворочались сквозь песок. Но над ними быстро выросла крепость, которую девочки для прочности обхлопали расторопными пятернями. Таня принесла кривую веточку и воткнула сверху.
– Молодец, – одобрила Рита. – Давай поклянемся на этой могиле: мы будем дружить всю жизнь!
Странно: на этом они и подружились. В школе сидели за одной партой. На школьных праздниках выступали на пару – так сообразил растроганный их дружбой директор.
– Как повяжешь галстук – береги его! – задорно восклицала Рита.
– Он ведь с красным знаменем цвета одного… – горько и хрупко итожила Таня.
Во втором классе Рита влюбилась в плотного сварливого цыганенка, а Таня в самого драчливого – двоечника с оловянными глазами. Девочки поверяли эти злые любови друг другу и без конца обсуждали: кто что сказал, кто как посмотрел, а кто ему нравится, а как его заставить заревновать… В следующих классах возникли другие увлечения – например, обе втюрились в молодого физрука, но это нисколько их не рассорило, может, потому что их больше объединяла неприязнь к учительнице английского, проворной смуглой тетке, с которой у физрука явно что-то было. Таня училась лучше и писала за Риту сочинения, Рита была храбрее – она защищала Таню. Вместе начали ходить на школьные дискотеки, вместе сматывались от пьяных пацанов.
Таня пользовалась у пацанов меньшим вниманием, чем Рита, хотя, пожалуй, была красивее. Но Танина сдержанность, даже бесплотность не привлекали. Таня скользила неверным лучом бледного северного солнца – и не волновала грубых одноклассников, жадных до яркого и жаркого. Разбитная, наглая и веселая Рита не знала отбоя от поклонников.
– Заколебали! Лезут и лезут. Чо я им, повидлом намазанная?
– Слушай, а почему… а почему ко мне не лезут?
– Потому что ты доска, два соска. Шевелиться надо!
Вместе первый раз напились – пивом. В роще. Морщились и глотали. Пиво было баночное, горькое и отвратительно пенистое. От него шла кругом голова.
– Ри-ит…
– Аюшки…
– А ведь все умрут…
– Забей…
Тем летом у Риты разбился отец. Хоронили в Могильцах, в пяти километрах от поселка, на кладбище, которое отвоевывало свои пяди у соснового леса. Неудержимо рыдала Ритина мать Галина, тер глаза меньшой брат Федя, изящный мальчик, похожий на мать, Рита стояла с распухшим от слез лицом и будто ослепшая. Покойник лежал в гробу цел и невредим, при этом сам на себя не похожий – величественный и надменный. Вылитый артист. Встанет и запоет – длинно и басом. Таня впервые видела его в костюме.