– Больше-то, наверное, никого не осталось из тех, кто службу спасения организовывал, из первых спасателей… Хороших ребят много было, но ведь каждый лез в самое пекло… Это после их смертей рождались новые законы нашего кодекса. Они не из головы придуманы, за каждой строчкой несколько жизней стоят…
Он вздохнул.
– Так вот, первым был не закон даже, а главный принцип нашей организации: «Беда главнее командира» или в другом варианте – «Служу не родине и не присяге, а человеку в беде». Когда вопрос встал об организационном принципе построения нашей структуры, я был категорически против единоначалия и централизма… Я должен быть самостоятельным, не ждать приказов и распоряжений, а сам принимать решения. Кому, как не мне, прямо на месте происшествия, лучше знать ситуацию и понимать, что необходимо сделать? Нами руководило горячее желание не быть похожими на уже существующие структуры – с их жесткой иерархией, с их душевной тупостью, культом приказа и представлением о людях, как о неодушевленной, нечувствительной материи. И нам удалось создать такую организацию.
Григорий Абрамович внимательно посмотрел мне в глаза и, наверное, уловил в них легкое сомнение. Сомнение действительно было. МЧС во многом, конечно, отличается от армии, ФСБ, службы охраны президента, но и у нас приказы не обсуждаются. Не выполнишь приказ, жди следующего – о твоем увольнении.
– И не нужно мне говорить, что у нас с головами не в порядке, если мы хотели получить то, что имеем сейчас! Структуры растут и развиваются совсем как дети. И вырастают, так же как дети, – неожиданно. Смотришь на них и не узнаешь – неужели этот верзила лежал когда-то в колыбельке, которую ты смастерил своими руками? И с горечью убеждаешься – да, тот самый. Мы поздно поняли, что из нашего малыша вырос очередной верзила, который со временем грозит превратиться в монстра. Тогда и понадобилась служба внутренней безопасности, или контрразведка, как ты ее называешь. Конечно, у нее есть и специфические цели – например, противостоять проискам ФСБ, открыто, можно сказать, мечтающей нас развалить и распустить или подчинить себе… Но главное – сохранить дух, которым питались первые, которым жили мы, когда были моложе тебя.
Григорий Абрамович усмехнулся, наверное, хотел скрыть смущение от попытки патетики в только что произнесенном им монологе.
Я молчала, пребывая все же в некотором недоумении: смысл столь раннего свидания с командиром оставался скрытым от меня. Не мог же он вызвать меня, чтобы поделиться со мной своими ностальгически-сентиментальными воспоминаниями о первых годах МЧС? Что-то не похоже на нашего в общем-то рационального Грэга… Я ждала чего-то большего, чем то, что он уже успел мне