Тень возвращалась в сгусток черного свечения, унося что-то, ранее принадлежавшее мне. Что-то, похожее на сверкающий драгоценный камень.
Тень засмеялась:
– Уходи, если хочешь. Ты все равно мой.
Я бежал. Тень забрала почти все, что ей было нужно. А то, что осталось, достанется ей после моей смерти. Счет шел на месяцы и на дни. Изменения, которые я произвел в своем естестве для того, чтобы стать «невкусной едой», необратимы. Шэ и Тэннак распадались, тело выгнивало изнутри, и лишь заклятья могли заморозить, приостановить неизбежный распад. Но эта отсрочка была такой ничтожной, а кошмар слияния с соборной сущностью мертвых колдунов – столь ясным и неизбежным, что я совсем потерял голову. Даже имел глупость явиться к правителю Яртальского Княжества, который нанял меня на эту работу и рассказать о своей неудаче. Я надеялся, что он захочет помочь мне, разошлет гонцов с тем, чтобы пригласить других колдунов, более могущественных и мудрых, которые каким-то чудом сумеют исцелить меня и победить Тень. Я был дураком. Столь вопиющая глупость граничит с безумием, а уж в последнем-то нет ничего удивительного. Я полагал в те дни, что извращены, отравлены только мои Шэ и Тэннак – жизнь и волшебство – а личность не повреждена, сохранена еще в своей целостности. Все было совсем не так. Келат распадался, и даже быстрее, чем другие части моего естества, но в те, самые первые дни своей «послежизни» я еще не понимал этого простого факта. Болезнь развивалась во мне, но пока еще не прорвалась наружу.
Итак, я вернулся в Яртальское Княжество, забыв о том, что людям не свойственно быть благодарными, а неудачников и вовсе никто не любит. Война с Яалом, едва не поглотившая все Алмазные Княжества, когда-то прославила меня, и яртальский князь знал об этом – но теперь предпочел забыть: так было проще. Прошлые заслуги – в прошлом, сказал он мне, а настоящее положение дел – в настоящем. Ты умираешь, ты бесполезен и слаб. Ты говоришь, Тень отравила тебя чем-то или ты сам отравил себя – не важно; важно то, что ты не смог выполнить взятых на себя обязательств и более того – сам стал источником чумы, с которой отправился бороться... Да, так или примерно так сказал князь – только другими, более обтекаемыми словами, используя целый каскад иносказаний и поэтических выражений, как требовали того придворные обычаи Алмазных Княжеств. Меня схватили и бросили за решетку. Я не мог поверить, что все это происходит со мной, вел себя как душевнобольной, кричал и вырывался из рук стражников, порывался что-то доказывать. Мир мутился, все распадалось на части, и в этом состоянии я был принужден объяснять, что же произошло в Бэрверском холме. Неудивительно, что я не справился с этой задачей...
Первые дни в клетке слились в размытое пятно...
Тюрьмы в наших Княжествах, по обыкновению не имеют отдельных камер... Камеры – это северная придумка, глупость полнейшая, по