– Хе-хе. Ну, услышала.
– И хорошо. И спасибо. И пока.
– Пока, Сим…
Вернулась к папке.
Открыла первый файл.
###
«Рассмотри меня – только очень внимательно.
Попробуй проникнуться: сначала просто формой, всеми ее утайками-тенями-светом-изворотами-изломами-изгибами.
После – проникай внутрь света, рискни понять, что его составляет, какова структура этого света, где он начинается и чем может закончиться.
После – улови ароматы. Ты ведь любишь ароматы, ты разбираешься в них, ты живёшь в них, купаешься и отторгаешь, руководствуешься и вычёркиваешь из своей жизни. Но не навсегда, нет, не навсегда!
После – попробуй развить свои фантазии, касаясь линий: их холодноватой точности, их росчерка, их переплетений.
После.
После…
После ли?
Или – до?!
До того, как разум насытится своей непогрешимой логикой – и расслабится, и уйдёт в область запредельного: касаний-ударов-боли-дыхания-шёпота-сомкнутых век.
До тех пор, пока язык не устанет называть вещи “своими” именами – и умолкнет, поняв, что это – ненужно-недужно-натужно!
До того момента, когда руки не смогут более низать чёрные значки привычных букв, означающих привычные движения привычного нёбу языка, и оторвутся от вечных клавиш, от старенького самопишущего пера, от бумажных обманок – ставши парой крыл, дуэтом страха и страсти, тандемом двойного объятия в тишине, что прерывается лишь хлещущими звуками нагайки.
До времён баснословных, неутолимых, грешных: в поту движений, в попытке не двигаться (так – менее больно!), в черноте подглазий, в глубоком сне, похожем на гильотинирование…
До того, как мы – не узнанные друг другом, обманувшиеся в самых горьких своих надеждах, кающиеся, каждый в своей тесной келье (одежд, желаний, пустоты) – путаясь в новом, только что изобретённом словнике, в загадках – и простых ответах… мы наконец-то захотим ПОЧУВСТВОВАТЬ!
Почувствовать, что всё остальное – ничто.
Что “звук” – лишь содрогание воздуха, когда конец плети на исходе движения перекрывает скорость этого звука и щелчок его становится невыносимым!
Что “вместе” – наша иллюзия, которую мы прямо сейчас воплощаем.
Что “навсегда” – и значит сейчас, “сей же час”, но не позже.
Что время сжирает их, остальных, но не до конца – исхитряясь выплёвывать измочаленное нечто, которое было когда-то всем.
Я слушаю тебя.
Твой голос чуть горчит.»
2.
Пришла уверенность, что вот теперь надо бы поспешить.
Прибавить обязательно: шаг, обороты, громкость. Басов – звуку, контраста – смыслу и яркости – реакциям.
Вера увидела, насколько она медлительна! Поняла, как напрасно замалчивает сама себе то, что должно, наконец, выясниться – так или иначе. Что означали эти самые «так» и «иначе», какую именно степень свободы они допускали – ей никто не объяснял.