Матильда смотрела мимо Марины, она обернулась и вздрогнула – прямо за ее спиной стоял мужчина и улыбался какой-то садистской улыбочкой. Эта улыбочка больше всего не понравилась Марине, можно сказать, она даже напугала ее: так улыбаются в фильмах ужасов маньяки. На нем был серый костюм, галстук.
– Так точно, все исполнено… Никаких-х-х… Даже не пикнул. Хотя как теперь без повара. Где теперь нового будем искать?..
– Все, молчи! Не твое собачье дело. Где будем там и будем. А я знать ничего этого не хочу… – Матильда даже чуть привстала на диване. Она бросила на Марину внимательный взгляд.
– Здесь все, – он показал Матильде шкатулку, которую держал в руках.
– Молчи, Обжора… пошел наверх.
Хотя Матильда называла мужчину Обжорой, он выглядел не то что толстым, а даже наоборот худым: мелкие черты его лица, востренький носик с ввалившейся переносицей, тонкие тесемочки губ, мелкие глазки и особенно эта не сходящая с лица улыбка… Парочка, конечно, была странная: муж-подкаблучник с лицом ненасытного садиста и жирная Матильда. Обхохочешься!
Обжора неслышно вышел из комнаты, унося шкатулку. За ним бесшумно закрылась дверь, но Марина как загипнотизированная продолжала смотреть на эту закрытую дверь.
– Что же ты, милочка, халву не кушаешь, – сказала Матильда, как-то слишком уж ласково на нее глядя.
– Спасибо, я наелась.
– Так что я хотела сказать, я мысль свою не закончила, – оживилась Матильда. – Вот Обжора, – она мотнула головой в сторону двери, за которой исчез ее муж. – Ему все равно, что жрать, он существо элементарное. Есть примитивное чувство голода, которое можно заглушить, нажравшись… все равно чем и как, лишь бы много. Причем, существу элементарному с примитивным и буквальным вкусом Обжоры все равно, будет ли он есть нежнейшее мясо лебедя по-гамбургски с изюмом, акулий плавник в мексиканском соусе или картошку с постным маслом и куском жаренного мяса из морозилки – ему нужно набить живот. Пробуя, например, марешаль из рябчиков, элементарное существо скажет, что он по вкусу напоминает курицу. Хотя это абсолютно не так, просто в своей примитивной головке из своего ограниченного количества вкусов он выбирает что-то, к чему этот вкус можно привязать. Он никогда не ощутит настоящего вкуса, ему это не дано да и не нужно.
– Так что же ему делать? Ничего не есть? – Матильда все больше нравилась Марине, она уже не обращала внимания на ее необыкновенную толстоту.
– Пусть ест вареную полбу. Миллионы элементарных существ, которые бродят по планете, не смогут отличить медведя на косточке от промороженной баранины. Человек цивилизованный, интеллектуальный и духовный должен развивать и утончать свой вкус. Утонченность, если человек хочет, конечно, достичь радости и блаженства, нужна во всем – в любви, например. Если жена сантехника привыкла к примитивным грубым ласкам мозолистых рук малоразвитого мужа, то попавшийся на ее пути изощренный сластолюбец окажется непонятым.