Рай: Потерянный рай. Возвращенный рай. Джон Мильтон

восседая на престоле, видит, как Сатана летит по направлению к только что созданному тогда миру; Он показывает его своему Сыну, сидящему одесную Его, и предрекает, что Сатана будет иметь успех в совращении человека. При этом Он разъясняет, что Его справедливость и мудрость свободны от всякого нарекания, так как Он создал человека свободным и достаточно способным противостоять искусителю; однако Он изъявляет свое намерение быть милосердным к человеку, ввиду того что последний падет не вследствие собственной злобы, как Сатана, а будет соблазнен Сатаной. Сын Божий воздает хвалу Отцу за изъявление милосердия к человеку; но тогда Бог объявляет, что милость не может быть оказана человеку без удовлетворения Божественной справедливости; человек оскорбил величие Божие, стремясь сам к божественности, и за то со всем своим потомством осужден на смерть и должен умереть, если кто-либо не будет найден достойным искупить это оскорбление и взять на себя наказание за него. Сын Божий добровольно предлагает Себя как искупительную жертву за человека; Отец принимает это предложение, повелевает Сыну воплотиться и провозглашает превознесение Его выше всех имен на земле и Небе; Он повелевает всем Ангелам оказывать Сыну Божеские почести. Ангелы повинуются и воспевают гимн полным хором на своих арфах, прославляя Отца и Сына. Между тем Сатана спускается на обнаженную выпуклость крайней границы нашего мира; странствуя, он прежде всего находит место, некогда называвшееся краем Суеты; описание лиц и вещей, которые туда прилетают. Затем он приходит к вратам Неба; описываются восхождение его по ступеням и воды, которые протекают тут, в Небесах. Он переходит затем в пределы солнца и находит там Уриила, правителя этой страны, но принимает перед ним образ младшего Ангела; выражая ревностное желание видеть вновь созданный мир и человека, которого Бог там поселил, он осведомляется о месте обитания человека и получает указание. Затем он спускается прежде всего на гору Нифат.

      Хвала Тебе, перворожденный Неба,

      Его высокий отпрыск, свет святой!

      Достойно ль будет, если назову я

      Тебя совечным Вечного лучом?

      Ведь Бог есть свет; во свете несравненном

      От вечности в Тебе Он пребывал;

      Ты излиянье светлое от светлой

      Несотворенной сущности! Быть может,

      Тебя скорее должен я назвать

      Потоком ясным чистого эфира, –

      И кто укажет нам источник Твой?

      Ты прежде солнца был и прежде неба;

      По зову Бога ризой Ты одел

      Новорожденный мир, когда возник он

      Из темных вод и бездны бесконечной,

      Из пустоты бесформенных пучин.

      К Тебе я вновь смелее возвращаюсь,

      Покинув глубь Стигийскую, где долго

      Я пребывал, откуда я летел,

      Сквозь крайний мрак и средний воспаряя, –

      Летел с иною песнью, чем Орфей[68]:

      Я о Хаосе пел и вечной Ночи,

      Небесной Музой научен сойти

      В глубокий мрак и вознестись оттуда,

      Хоть труден был и редок этот путь.

      И вот я вновь пришел к Тебе и чую

      Твоей лампады животворной власть;

      Но Ты, увы, не посетишь Ты боле

      Моих очей: они напрасно ищут

      Лучей Твоих,