– Как ты велел, Сафрон, – сказал переминающийся на ногах Федяй, теребящий в руках картуз.
– Что велел? – Главарь, занятый собственными мыслями, не сразу понял, что сказал бандит. – Ах да! Как всё прошло?
– Как ты и говорил, подъехали к сыскному, перед Поручиком распахнули дверь авто, гадом оказался. Неужели он и вправду на этих работал?
– Не отвлекайся, что дальше?
– Шмальнул я ему в грудь, темновато было, хотел в голову, но подумал, что не попаду.
– Наповал?
– А то!
– Вторую не успел?
– Не—а, один из сыскных так ко мне припустил, что я едва от него схоронился. Шустрый оказался, сволочь.
– Хорошо, ступай.
Сафрон остался в одиночестве. В один миг лишился правой руки, Поручик по части организации налётов и грабежей голову имел, но свято место пусто не бывает. Главарь налил в стакан из квадратной бутылки грубого зелёного стекла водки и залпом выпил. Скривился и отломил кусок хлеба, хажевал
В виду опасности задержанного, не смотря на ранение, Поручик был помещён в палату с крепкими металлическими решётками на окнах, толстой дверью, закрывающейся с наружи и перед которой на посту, стоял конвойный.
Кирпичников с минуту постоял у двери в размышлении, заходить или нет. Но всё—таки решился и вошёл.
Ахметов лежал под белой простынёй, закрытый по грудь, руки вдоль тела. Левое плечо забинтовано, а глаза внимательно смотрели на начальника уголовного розыска, не выражали никаких чувств, только дёрнулся кадык. Поручик сглотнул слюну.
– Добрый день, Александр, простите, не знаю, как по батюшке, – поздоровался Аркадий Аркадьевич.
Ахметов промолчал, но теперь с интересом наблюдал за вошедшим.
– Разрешите, – сказал Кирпичников, взял стоявший в углу деревянный табурет, поставил рядом с кроватью и опустился на него. – Нам не представилась возможность познакомиться, так что имею честь рекомендоваться Аркадий Аркадьевич Кирпичников, начальник Бюро Уголовного розыска столицы.
– Георгий Владимирович Свирский, – слова звучали медленно и натужно, словно раненный боялся, что—то забыть.
– Бросьте вы, – отмахнулся Кирпичников, – мы с вами не в театре, чтобы со сцены пустые речи зрителям кидать. Неужели вы думаете, что я за вами, поклонником Шаляпина, явился в сопровождении уголовных агентов, не собрав о вас сведений и не узнав вашей настоящей фамилии?
– Князь Ахметов, – в глазах мелькнула некая доля презрения, словно раненый привык вращаться в обществе королей, императоров и людей голубой крови, теперь же приходится снизойти до обычного полицейского, пусть имеющего немалую должность.
– Как прикажете к вам обращаться, ваше сиятельство или по имени —отчеству?
Поручик уловил в словах Кирпичникова насмешку, закрыл глаза, но, когда открыл, в них не было ничего, кроме пустоты и спокойствия.
– Моего отца звали Амир.
– Значит Александр Амирович.
А