Кассия и Мария продолжали гулять вдоль каменной стены около часа. Воздух, прогретый весенним солнцем, приятно ощущался, ласково касался лица и рук. Гулять бы, да гулять. И подруги бы сделали это, если бы не громкий крик одной из монахинь.
– Кассия, дочь Эдмонда! – звала она, повторяя и повторяя эти слова до тех пор, пока девушка не услышала ее и не поспешила на встречу.
Подхватив свою юбку, Кассия стала стремительным шагом подниматься по холму, и каждый шаг ее отзывался странным, доселе неведомым волнением в груди. Что это все значило? Увидев обеспокоенное лицо монахини, девушка еще больше занервничала. Обычно, служительницы монастыря были всегда спокойны и умиротворенны.
– Дочь Эдмонда! – щеки монахини покрылись красными пятнами, а брови сошлись на переносице.
– Да, – только и смогла выдохнуть Кассия.
– Пришли вести с твоего дома, – монахиня шумно вздохнула, – ты возвращаешься домой.
Эти слова подействовали на молодую девушку оглушающее. Она, замерев, стояла – не в силах ни пошевелиться, ни что-либо сказать. В висках лишь стучало сладкое, оказывается, столь долгожданное – «домой».
– Ну, что же ты стоишь? – монахиня схватила девушку за запястье и потянула на себя. – Тебя ведь уже ждут. Торопись. Ты уезжаешь.
Наконец, до Кассии стало доходить, что, быть может, причина ее возвращения домой – совсем нерадостная. Девушка, вскинув голову, устремила вопрошающий взор на монахиню и спросила:
– Дома что-то случилось? Мои родители…?
– Живы и здоровы, – закончила за Кассию монахиня. Женщина расплылась в довольной улыбке, затем добавила:
– И, поверь, весть, которую мы получили, обрадует тебя. Ты выходишь замуж.
– Замуж? – повторила подоспевшая Мария.
А Кассия, вновь ошарашенная, стояла и молчала. Ей казалось, что происходящее – всего лишь сон, и совсем скоро он закончится.
– Замуж, – громогласно так, сказала монахиня, привлекая этим внимание других послушниц – и те стали обступать кольцом Кассию.
– Как такое возможно, – наконец, немного придя в себя, произнесла девушка, – это – ошибка.
Она говорила, а в груди уже забилась птица, одно крыло которой был страх, а другое – надежда.
– Никакой ошибки нет, – монахиня протянула свиток, в самом низу которого стояла печать отца Кассии, лорда Эдмонда.
Кассия быстро пробежалась взглядом по витиеватым буквам. «А посему прошу немедля собирать мою дочь в дорогу, дабы будущий муж не ждал ее слишком долго»…
– Это правда, – не скрывая своего удивления, произнесла Кассия. И тут же, на лицах послушниц, в том числе и Марии, отразилась гамма чувств: смятение, сомнение,