Я гордился тем, что у меня всегда есть остроумный ответ, когда Шелла заговаривает о моём возвращении в клан, но она прервала меня, прежде чем я смог придумать ещё один.
– Я не шучу, брат. Я уже несколько месяцев веду переговоры с отцом и Советом лорд-магов. Они простят твои преступления.
– Очень великодушно, сестра, но я ещё не решил, готов ли я простить их преступления. Так почему их предложения должны меня заботить?
Самодовольный взгляд Шеллы дал знать, что я её прервал, прежде чем она договорила.
– Потому что ты не единственный изгой, которого они готовы простить.
Вот это застало меня врасплох.
– Нифения? – спросил я.
– Неф-ария, – поправила сестра. – Да, брат, твоя девочка-мышка тоже может вернуться домой. С неё будет снято обвинение за убийство её отца.
То была первая настоящая уступка, которую Шелла сделала в наших непрекращающихся дебатах. Она презирала Нифению по причинам, которых я никогда не понимал. Чувства Шеллы, как меня уверяли, были взаимными. Я не видел Неф больше года, с тех пор, как она пришла, чтобы спасти меня из Аббатства Теней, и вернула мне Рейчиса. Радость, которую я испытал, увидев её в тот день, приглушило смятение во время нашего расставания.
«Я думаю, что люблю тебя, Келлен, но не буду знать наверняка, пока не встречу мужчину, которым ты однажды станешь, устав наконец быть мальчиком, которым некогда был».
Как может что-то, настолько обидное, быть в то же время вдохновляющим?
Шелла неправильно поняла мой неуверенный взгляд.
– Я предлагаю тебе жизнь, брат. Настоящую жизнь. А не странную сказку, в которой, похоже, ты хочешь сыграть роль.
Я кивком показал вперёд – туда, где примерно в полумиле от нас по имперской дороге катила карета королевы; Джиневра обсуждала важные государственные дела почти со всеми, кроме меня.
– У меня уже есть работа, спасибо.
Шелла бросила на меня один из тех властных, осуждающих взглядов, на которые способны только младшие сёстры.
– Твои навыки – да, я признаю, что у тебя есть навыки, брат, – принадлежат семье. Они существуют не для того, чтобы впустую их тратить, охраняя какую-то маленькую варварскую королеву, которая держит тебя рядом просто потому, что ты её забавляешь.
А потом Шелла сделала то, от чего у меня кровь застыла в жилах: протянула руку, провела пальцем вокруг своего левого глаза и сказала:
– Если только для твоей преданности чужеземной королеве нет какой-то другой причины.
«Что она имеет в виду?»
Я лихорадочно искал в этих лёгких, певучих, насмешливых словах истинный, скрытый смысл.
«Арта локвит, – подумал я. – Где мой проклятый арта локвит, когда он мне нужен?»
Существовало два возможных толкования едкого замечания Шеллы. Во-первых, она могла смеяться над моей верой в то, что дароменский двор с его армиями целителей и докторов однажды сможет найти