– Доктор Трокмортон, здесь не Гайд-парк. Вам известно, каковы мои полномочия, от кого они исходят и до каких границ простираются. Вы знаете, кто я. Мои спутники – врачи, они наверняка сумеют позаботиться о здоровье пациента. Вы допустите меня к нему? – спросил Мориарти.
– Да, – наконец уступил Трокмортон.
Альберт Виктор, герцог Кларенский, третий в очереди претендентов на трон Великобритании, он же Виктор Уэнсди, не спал, а сидел на кровати, не сводя глаз с пейзажной картинки, висевшей на противоположной стене.
Его держали под землей, на самом нижнем уровне «Друидс-Хилла», на глубине почти тридцать футов. По словам Мэри, ему дозволялось покидать камеру лишь в сопровождении охраны. Эта часть приюта была отведена для самых опасных душевнобольных. Пока мы шли по коридорам, я слышал крики страдания и ярости, проникавшие сквозь каменную кладку.
– Он сидит уже много дней без сна, просто таращится на картину, словно пытаясь вникнуть в ее мельчайшие детали. Возможно, это своего рода бегство от реальности, – сказала Мэри. – Иногда лепечет что-то практически лишенное смысла. А порой его ум проясняется, хотя это происходит все реже. Он словно понимает, что совершил и что с ним происходит.
Мы пробыли там целый час, но за это время принц не ответил ни на один вопрос, вообще не заметил нашего присутствия. Он так и сидел на краю постели, неотрывно глядя на картину. Я достаточно отчетливо видел его лицо, чтобы различить черты сходства с двумя другими лицами, виденными мною несколько часов назад. Больной потерял в весе, но какое бы имя он ни носил в «Друидс-Хилле», передо мной безусловно была особа королевской крови.
– Интересно, знает ли он, что его хотят освободить? – спросил я.
– Мне было бы это известно, если бы Холмс пытался с ним связаться. Но сомневаюсь, что Виктор помнил бы об этом, – сказал Мориарти. – На данной стадии сифилиса память больного крайне слаба.
Тем временем принц встал и пересек камеру, чтобы слегка поправить картину. Затем он начал расхаживать взад и вперед медленным размеренным шагом, держа осанку, вполне достойную члена августейшей семьи.
На миг остановившись, он посмотрел на нас, слегка кивнул Мэри и пошел дальше.
– Вряд ли стоит ждать прямого нападения, – сказал я Мориарти.
– Возможно, – ответил он.
– Порой лобовая атака оказывается лучшей стратегией, – послышался голос у нас за спиной.
Повернувшись, мы увидели в дверях, которые вели на верхние этажи приюта, директора Трокмортона. Голос же принадлежал по-медвежьи крупному мужчине, стоявшему прямо позади него. Одной рукой он держал директора за шею, а другой прижимал к его виску пистолет.
– Если вы, джентльмены и леди, будете столь любезны отойти к дальней стене, для большинства из нас все станет намного проще.
– Прошу вас, сделайте, как он просит! Уже застрелены два моих санитара, и кто знает, сколько еще будет жертв, – умоляюще проскулил Трокмортон.
– Полагаю,