Но ни реки, ни ручья парню на пути не попалось. Попалась именно лужа, правда размерами смахивающая на небольшой пруд. В середине лужи, прикрыв глаза, нежился неслабых размеров кабан, вооруженный желтыми клыками, угрожающе торчащими из пасти.
В другое время Лис предпочел бы обойти стороной эдакую зверюгу. Но сейчас ему было не до перестраховок. От жажды першило в горле, перед глазами летали черные мухи. Еще немного – и все, дальше не сделать ни шагу. Будь что будет!
Лис встал на колени и погрузил голову в лужу, ожидая, что вот сейчас кабан взревет, вскочит со своего места и поднимет его на клыки. Но лучше уж так, чем к закату умереть от жажды…
Ничего не случилось. Прохлада омыла лицо парня, стало немного легче. Осторожно приподняв голову, Лис посмотрел на кабана. Чудовище продолжало нежиться в луже, блаженно прикрыв оба глаза. Ему явно было не до Лиса.
Еще раз вознеся благодарность Высшим, Лис, стараясь не делать лишних движений, протянул руку, сорвал лопух и свернул из него подобие чаши. После чего отодрал клок многострадальной подкладки своей куртки, зачерпнул воды из лужи и, вобрав в рот часть тряпки, напился через этот нехитрый фильтр. Чем может закончиться для желудка такой способ утоления жажды, он старался не думать.
Выплюнув отяжелевшую от глины и грязи тряпицу, Лис осторожно встал на ноги. Кабан не шевелился. Лишь глаз один приоткрыл, посмотрел на Лиса и закрыл снова. Ну и слава Высшим!
Обогнув лужу по большой дуге, парень направился к недалекому лесу, из которого, надо полагать, и выбрался на водные процедуры огромный кабан. На дереве переночевать оно всяко безопаснее, чем в открытом поле.
Так и случилось. Выбрав громадный узловатый дуб, подобно предводителю зеленого воинства раскорячившийся на краю леса, Лис без проблем влез на него до середины и с удобствами устроился в развилке ветви толщиной в три обхвата его туловища. На всякий случай привязав себя к этой природной лежанке веревкой, до того поддерживавшей штаны, Лис заснул почти мгновенно – сказалось напряжение прошедшего дня. Долгого и страшного, как сама жизнь.
Он летел. Широкие крылья мерно вздымались и опускались – чуть голову поверни, и рассматривай чудо невиданное в мельчайших подробностях. Мощные, кожистые, словно на переплетения тугих мышц умелые кожемяки натянули шкуры только