– Ничего, ничего, бывали скачки и труднее, – сказал он вполголоса.
Ему потребовалось снять сюртук. Каждое движение отдавалось в ноге. Господин аккуратно повесил сюртук на спинку кресла и вернулся. Он еще расстегнул запонки, тщательно закатал рукава сорочки. Занятый своими хлопотами, он не обращал внимания на то, что делалось у него за спиной.
В кабинет вела еще одна дверь. Створка, затворенная неплотно, тихо вздрогнула и приоткрылась.
Господин этого не заметил. Он был занят трудным делом, на которое уходили все силы. Требовалась аккуратность, чтобы не испортить начатое. Он был так занят, что не услышал резкий щелчок, пробивший тишину комнаты. Только ощутив резкий удар, еще успел подумать: отчего это пол так стремительно летит прямиком в него. И как же такое возможно, чтобы ковер прыгал в глаза.
3
Чрево Царскосельского вокзала напоминало внутренности кокона гигантской бабочки. Ажурная сеть металлических балок, крашенных в грязно-зеленый цвет, сцепила несметное множество стекол-чешуек, сквозь которые падали столбы пыльного света, – казалось, крыша держится именно на них.
В этот час перроны пустовали. Редкие фигуры бродили между уступами арок, клепанных стальными заклепками наподобие переборок крейсера.
Кирилл Алексеевич зашел в вокзал не с главного входа, а сбоку, через багажное отделение, поднялся на третий этаж, прошел насквозь зал ожидания третьего класса и вышел из него в той части вокзала, где железнодорожные пути упирались в отбойники и начинались ряды перронов. Он вынул часы на крепкой цепочке и сверился с вокзальными. Часы шли точно. У него в запасе оставалось не менее получаса.
Оглядевшись, он поманил мальчишку-газетчика, лупившего чугунную тумбу каблуком. Раскрыв утренний выпуск «Листка», он, как обычно, начал с конца, просмотрел известия о бегах и результаты велосипедных заездов на велодроме в Стрельне, пробежал рецензии на последние спектакли, ознакомился с разделом городских происшествий и напоследок заглянул в официальные сообщения и депеши. Осведомленный в том, что творится в городе, он каждое утро начинал с газет, сравнивая известные факты с изложением репортеров. Порой это его развлекало.
Сунув в карман газету, ставшую бесполезным мусором, Кирилл Алексеевич повел плечами и ощутил приятное чувство силы молодости, что бывает до некоторых лет. Не так давно ему исполнилось двадцать три, он служил, службой был доволен, и им были в целом довольны, так что не было причин для уныния. Да и вообще, это чувство ему было решительно незнакомо.
Юный граф Вронский имел тот счастливый характер, что позволял ему с легкостью относиться и к невзгодам, и к радостям. Невзгоды его были незначительны, а радости разнообразны и нескончаемы. Он давно и сразу усвоил, что человеку