очерке И.П.Крешева, во многом основанном на материалах французской литературной критики, нередко допускавшей противоречивые суждения. Сопоставляя творчество Мура и Байрона, И.П.Крешев приходит к выводу, что "всегда нежная, симпатическая, исполненная обаятельной прелести" поэзия ирландского барда может быть охарактеризована как "поэзия воображения", тогда как глубокая, "потрясающая сердце" поэзия Байрона – это "поэзия страсти"; если творчество Байрона подобно "мильтоновой сосне, опаленной небесным огнем и гордо возносящей голову в высших слоях воздуха", то творчество Мура – "цветок без шипов, роскошный, блестящий, распространяющий аромат"
92. В этих словах можно видеть стремление к эстетизации творчества Мура, желание представить его художником, описывающим добродетель в слащавых салонных стихах и совершенно обходящим "картины страданий и пороков". Очевидно, И.П.Крешеву не были известны такие гражданские произведения ирландского поэта, как "На смерть Шеридана", "Петиция ирландских оранжистов", "Ирландский раб". Считая Мура "самым искусным колористом между всеми британскими поэтами", И.П.Крешев вместе с тем типизирует изображаемые ирландским бардом реалии: "Очаровательные создания природы, сильеры, благоуханные крылья, цветы, радуга, румянец девственной стыдливости, поцелуй, иногда слезы – вот спутники Томаса Мура"
93. Утверждение, что у Мура "нет ни человеческих образов, ни живописных эффектов"
94, противоречащее всему содержанию статьи, могло быть некритически заимствовано из какого-то французского источника, – тем более что значительная часть французских критиков предпочитала подчеркивать версификационные способности Мура, восхищаться внешней формой его стихов, не вдаваясь в такие подробности, как идейная направленность, связь стихов с ирландской народной поэзией, свободолюбивые мотивы и т. д. О хорошем знании И.П.Крешевым западноевропейских материалов о Муре свидетельствует, в частности, использование высказываний Шериданаи Байрона об ирландском поэте и его творчестве.
Неумеренно восторженная характеристика была дана И.П.Крешевым "восточной повести" Томаса Мура "Лалла Рук", предоставившей "восточной поэзии право гражданства в Европе". Мур, талант которого "резвится и играет в атмосфере ночи, как в своей родной среде", смог ярко показать в своем произведении ослепительную роскошь и "нежные благоухания" ориентального мира. По наблюдению русского критика, поэзия Мура "блестит и сверкает", "заимствует у звезд лучи, у цветов – краски, у фонтанов – жемчуг, у радуги – переливы красок", – тем самым в воображении читателя возникает восхитительный мир, полный невиданных красот, необыкновенных ощущений. "Действие поэмы происходит в Азии, – пишет далее И.П.Крешев, – земле поэтов, которая отдает им в полное распоряжение свое пламенное сердце, алмазные копи, берега, усеянные коралловыми утесами, воинственные и любовные легенды, и все звучные имена. Такой блестящий материал принадлежал по праву Томасу Муру – и он самовластно завладел сокровищами!"95.
