При виде дочери Марина снова промокнула глаза кружевным платочком, вздохнула, отставила чашку на крошечный сервировочный столик, поднялась и расцеловала вошедшую в обе щеки.
Машенька расцвела. Внешне ничего общего с Мариной – вылитый отец-подлец, но хороша, ничего не скажешь. Точеная, словно у героини диснеевского мультфильма, фигурка, капризные губки, сладкий, словно леденец, носик и широко распахнутые голубые глаза.
Машенька тщательно следила за собой. Молодец. Выбора у нее, собственно, особо и не было. Умом Господь обделил, профессию выбрала актерскую, но стала одной из тех, кого не талант, а внешность кормит. Еще и возраст. А теперь на пятки банально наступают молодые конкурентки, пора бы понадежнее обустроиться.
Марина легонько провела пальцем возле глаз дочери и приблизила лицо, чтобы лучше рассмотреть. Так и есть, гусиные лапки проклюнулись.
– Милая, ты звонила тому косметологу, о котором я говорила?
– Да, мама, я была у него, сказал, что пока ничего колоть не нужно, справимся массажами и лазером.
Машенька присела на кушетку и потянулась к серебряной подставке, на которой лежали сэндвичи с огурцами. Мать вовремя успела шлепнуть дочь по руке и позвонить в колокольчик, лежавший на белом рояле в углу.
Горничная распахнула дверь, словно ждала зова хозяйки. На самом деле наверняка подслушивала, мерзавка.
– Чай с ромашкой и черный кофе, – распорядилась Марина.
Девушка с готовностью кивнула и исчезла за дверью. Надо будет присмотреться повнимательней, уж больно услужлива. Как ее там – Аня?
В ожидании чая Марина села в кресло напротив козетки и сразу приступила к делу:
– Что Борис?
– Все рисует, – вздохнула Машенька.
– Еще один художник, блин. Жениться думает?
Машенька покачала головой и уставилась в окно. В который раз в хорошенькой головке прошуршало легкое сомнение в собственной неотразимости. Это уже восьмой кавалер за последние два года, кто кидал к ногам розы с бриллиантами, но с походом в ЗАГС не торопился.
– А ты чего ждешь? – нахмурилась Марина. Дочери досталась не только внешность папочки, но и его же пустоголовость. – Беременей. Уже возраст подступает.
– Но, мама! Я так не могу, – попыталась возразить Машенька.
Легкий стук в дверь, горничная вкатила столик с кофе и чаем, на маленьком блюдце лежали несколько швейцарских шоколадок – черные, молочные, белые.
– Я не просила шоколад, – нахмурилась Марина.
– Но я подумала…
– Я плачу не за то, чтобы ты думала, убери.
– Хорошо. –