У мамы все складывалось в личной жизни образцово, если возраста папиного не считать. Но любви же все возрасты покорны, чего? А такой семьи, как наша, я больше не встречала – чтоб все шло мирно, уважительно, без ссор, дружно…
– О маме у мамы и спрашивай, – отрезала бабушка. – Я тебе о себе рассказала. И на тебя вот гляжу, какая ты дура. Вполне хватает и нас с тобой. Нет, скажешь?
Нет, тогда я дурой себя не чувствовала. Просто ни в какую не собиралась признавать свою глупость. Получилось, как получилось. Егорка родился – чудо наше общее.
Вообще-то я, когда регистрировать его пошла, хотела Макса в отцы не записывать. Да, вот такая была на него обида. Раз он меня променял на этих грязных тварей из журнала, пусть с ними и детей рожает. А к сыну моему отношения иметь я ему не дам. Так я думала. И хотела в графе «отец» поставить прочерк. Но, оказывается, раз ребенок наметился, когда мы были в браке, я должна или записать отцом своего тогдашнего мужа, или же привести другого мужчину, который подтвердит, что отцом является именно он. Работница загса пристально смотрела на меня, ожидая моего решения. Я упрямо молчала.
– Развелись-то как быстро. Как за сметаной сходили, – заметила она, словно про себя. – Загулял он, что ли?
– Почему загулял обязательно? – окрысилась я.
– Да они все, молодые, как обниматься-целоваться – всегда готовы, а как жене нельзя, потому как на сносях она, так и срываются… По молодости…
– Не было ничего такого, никто не срывался. Вышло так.
– Ну так и пишите отца отцом. Что ж тут думать? Мало ли, какие обиды бывают? Сын имеет право на собственного отца. Вам бы хотелось, чтоб с вами так поступили?
Спасибо этой умной женщине. Вразумила она меня. Я точно знала, что не хотела бы иметь в свидетельстве о рождении прочерк. Не хотела бы не знать своего папу. Нет. Это мое право.
Значит, и у Егорки есть точно такое же право – знать своего отца. И стал мой сын Егором Максимовым. А я так и осталась при своей девичьей фамилии – Павловская. Не хотелось менять в память о папе.
Макс оказался замечательным отцом. Он учился, подрабатывал, прибегал купать Егорку, гулял с ним почти каждый день.
Я могла обижаться тысячу раз, но первое Егоркино слово было «папа». Да, так бывает. Вот сын начал с папы. Хотя бабушка, ушедшая ради Егорки на пенсию, сидела с ним больше всех. Я радовалась, что ребенок дался мне так легко: есть с кем оставить, можно спокойно учиться, сидеть в библиотеке, если надо. Егорка не пугал нас болезнями. Спокойный,