– Но я же многого не прошу, – тонко и сбивчиво заскулил он. – Всего лишь один крохотный бюстик во дворе общежития… Поймите правильно, я так привык за 15 лет. А здесь – ну ни одного моего изображения кругом: ни единого памятника, ни портрета, и на монетах моего профиля тоже нет, пионеры клятву не приносят, ботинки никто не целует. Верите ли, у меня мания преследования даже открылась. По десять раз в день бегаю в зеркало смотреться – может, я вообще не существую? Так со вчерашнего дня и в зеркале отражаться перестал. Меня что – уже вампиром сделали?
Плавно приподнявшись над столом, Шеф больно царапнул собеседника когтем по мясистому носу. От удивления тот захлебнулся на полуслове.
– Сапармурат, я лично против тебя ничего не имею, – двинул губой Шеф, посасывая сигару. – Мне нравятся люди, влюбленные в себя до мастурбации. Но, видишь ли, ты попал в Ад, старик. Это ты у себя в Ашхабаде был король песочницы, а здесь ты никто и звать тебя никак – таковы условия наказания. Скажу по секрету: ты с книгой «Рухнама» перегнул палку, заявив, что тебе лично Голос ее в ухо нашептал. Напрасно… Голос, он, знаешь, какой обидчивый? – Шеф вздохнул. – Ужас. И книга твоя ему не понравилась – вот он и оскорбился, что ты на него авторство за такую халтуру взвалил. Могу тебя порадовать – ты дешево отделался, ибо с Голосом вообще шутки плохи.
Сапармурат сдвинулся с краешка к спинке стула.
– Определенно, – продолжил Шеф. – Ким Ир Сена знаешь? По глазам вижу, что знаешь. Так вот, ему в Городе велели собственную статую строить в одиночку – пятьсот метров в высоту и двести метров в ширину. Нормально? Уже двенадцать лет строит без передыху, бетон месит, за стройматериалами бегает, леса воздвигает… Теперь просто видеть себя не может – как взглянет в зеркало, так его сразу тошнит. А ты тут жалуешься, скулишь, время мое отнимаешь – ах, колбасит тебя без своего лика, бедняжку. Дорогой мой, да ты еще толком не знаешь, что такое настоящее наказание. Вот отправлю тебя на телевидение вести круглосуточно «Фабрику звезд» – что тогда запоешь?
Сапармурат вспотел и задрожал всем телом.
– Ладно-ладно, – успокоил его Шеф. – Я же не фашист. Просто вы мне надоели тут. Ходите, нудите – каждый день секретарша докладывает: то имам Хомейни бородой трясет, то генералиссимус Франко требует приема, то Калигула в углу на диванчике жмется. Скромнички. На Земле-то небось каждый из вас считал, что он сам себе Голос, и Шеф ему не брат, верно?
Сапармурат смущенно потупился.
– Дайте хоть одну секундочку на себя поглядеть, – жалобно сказал он. – У вас же наверняка есть специальное зеркало? Только прическу поправлю.
– Совсем чокнулся? – щелкнул клыками Шеф, и из его ноздрей вырвалось пламя. – Есть вещи, которые и я не вправе изменять. Что это тогда за Ад будет? Такие, как ты, всегда на виду у прессы. Все должны видеть, что наказание очень сильно их мучает, иначе простой публике будет обидно. Катись в свою общагу – чтоб я больше тебя не видел. Испепелю на фиг.
После