– Я не знаю, – жалобно ответил Филип. Он знал, что значило, когда умирали животные, но как такое могло произойти с мамой и папой?
– Это как если бы они заснули, – сказал аббат Питер.
– Но у них открыты глаза! – закричал Филип.
– Тише! Тогда их надо закрыть.
– Да, – прошептал Филип.
Ему показалось, что это и впрямь будет лучше.
Аббат Питер выпрямился и подвел детей к телу отца. Затем, встав перед ним на колени, взял Филипа за правую руку.
– Я покажу тебе, как это делается, – сказал аббат, притянув руку мальчика к отцовскому лицу, но Филипу вдруг стало страшно к нему прикоснуться. Отец выглядел так странно, был таким бледным, обмякшим и изувеченным, что он отдернул руку и с тревогой посмотрел на аббата Питера – человека, которого никто не смел ослушаться, – но тот не рассердился.
– Ну же, – мягко сказал аббат и снова взял Филипа за руку. На этот раз тот не сопротивлялся. Держа указательный пальчик Филипа, монах прикоснулся им к мертвому веку, закрыв страшный вытаращенный глаз. Отпустив руку мальчика, он сказал: – Теперь прикрой и второй.
Уже самостоятельно Филип протянул руку и закрыл отцу второй глаз. Ему даже стало немного лучше.
– А мамочке закроем глаза? – спросил аббат Питер.
– Да.
Они опустились подле тела матери на колени. Монах рукавом отер кровь на ее лице. Филип спросил:
– А Франциск?
– Наверное, его следует позвать на помощь, – сказал аббат.
– Франциск, – обратился Филип к братишке, – закрой маме глаза, как я закрыл папе, пускай она спит.
– Разве они спят? – удивился Франциск.
– Нет, но как будто спят, – с серьезным видом объяснил Филип, – поэтому ее глаза должны быть закрыты.
– Тогда ладно, – согласился Франциск и, без колебаний вытянув пухлую ручку, осторожно прикрыл мамины глаза.
Аббат подхватил детей на руки и, даже не взглянув на неподвижно наблюдавших эту сцену англичан, вышел из дома и зашагал по поросшему травой склону к монастырю.
В монастырской кухне он их накормил, а затем, чтобы не оставлять наедине со своими мыслями, велел помогать повару, который готовил ужин. На следующий день аббат отвел детей попрощаться с покойными родителями, которых уже омыли и обрядили, прикрыв, где это было возможно, страшные раны, и которые теперь лежали рядом в гробах под сводами церковного нефа. Там же лежали еще несколько жителей деревни, ибо не все успели укрыться за монастырскими стенами от вражеской армии. Аббат Питер взял мальчиков на похороны, чтобы они видели, как гробы с родителями опустили в одну могилу. Филип заплакал, глядя на него, разревелся и Франциск. Кто-то шикнул на них, но аббат Питер сказал:
– Пусть поплачут.
И только после того как они осознали, что родители ушли из жизни и их уже не воротишь, можно было подумать о будущем.
Среди родственников не осталось ни одной уцелевшей семьи, в которой не было бы убитых, и заняться детьми было