– Элиза! – отшвырнув газету, закричал Катфорт.
Вторая жена (ту старую кошелку, что износила себя, родив детей, Катфорт давно уже сбагрил и нашел товар посвежее) стояла в дверях в тренировочном трико и расчесывалась, наполняя воздух треском статического электричества.
– Опять этот запах, – пожаловался Катфорт.
– А то я не заметила.
Отбросив назад часть длинных белокурых прядей, Элиза принялась за другую. Еще совсем недавно это привело бы Катфорта в восторг, но сейчас он испытал раздражение. Как можно ежедневно тратить полчаса на то, чтобы причесаться?!
– Я выложил за квартиру пять с половиной лимонов, – сказал он, закипая от злости, – а здесь воняет, как на уроке химии! Вызови техников.
– Вообще-то, телефон у тебя под рукой. – Подобные колкости были обычным делом, но Катфорт пропускал их мимо ушей. – У меня фитнес через пятнадцать минут. – Элиза тряхнула волосами. – И я уже опаздываю.
Жена вышла, и почти сразу же из чулана донесся шум – Элиза искала теннисные туфли. Немного погодя в холле загудел вызванный лифт, и Катфорт остался один. Уставившись в закрытую дверь, он напомнил себе, что сам хотел товар посвежее. Ну и получил.
Вонь как-то сразу стала сильнее, однако вызывать техников в третий раз Катфорту не улыбалось. Если бы эти придурки знали свое дело, давно бы уже прибежали и все наладили, не ждали бы, пока на них наорут. Катфорту орать надоело, а кричать за него больше некому – соседей с других этажей запах серы, казалось, не беспокоил. Побеспокоиться мог бы кто-нибудь с этажа Катфорта, но хозяева смежной квартиры еще не вселились.
Почувствовав укол тревоги, Катфорт встал. Помнится, Гроув звонил и жаловался на запах серы и еще на сотню странностей. Перед смертью старый клоп совсем сбрендил.
Так откуда же запах? Катфорт прошел в гостиную – там пахло сильнее. В библиотеке запах был гуще, но как нигде воняло у аппаратной. Принюхиваясь, словно собака, Катфорт остановился у своей сокровищницы.
Отперев дверь, он вошел и зажег свет. Здесь хранились его замечательный 64-канальный режиссерский пульт, система параллельных записывающих жестких дисков и стеллажи с акустической аппаратурой. На концерте в Альтамонте Мик Джаггер разбил о сцену прославленный «телекастер» Кейта Ричардса 1950 года – и вот, пожалуйста, гитара согревает душу коллекционера, заключенная в стеклянный шкаф на дальней стене. А рядом с ней буреют пятна кофе и дразнят глаз пошловатые карикатурки на полях нотных листов со словами песни «Imagine». Дура Элиза додумалась сравнить одно из величайших собраний реликвий рока с «Планетой Голливуд»!.. В этой комнате с допотопной четырехдорожечной демозаписи, доставленной из Цинциннати, впервые зазвучали «Suburban Lawnmowers». Здесь Катфорт открыл «Rappah Jowly», и ему никогда не забыть то особое чувство, что волной вздымалось по позвоночнику. Это был дар, который помогал раскрыть перспективные группы.