– Мать их!.. – разозлился Соха. – Я помоюсь сегодня или нет?!
Он подошел к двери и нервно защелкал замками. Прийти мог только близкий человек. Охрана в вестибюле высотного дома была информирована, работала так же четко, как устройство «свой – чужой» на зенитном комплексе. «Сбить» она могла только чужого. Поэтому Соха и не спросил, кто там. Он просто открыл дверь.
Перед ним стоял Пастор, сжимая в правой руке сотовый телефон. Он был левша, и это многих подводило.
– Странно, правда? – спокойно спросил Пастор и без размаха, хорошо поставленным ударом в лоб внес Соху в коридор.
Тот сшиб подставку с вазой, подделкой под произведение китайского искусства десятого века, распластался на полу и еще несколько метров шлифовал спиной паркет. Когда грохот осколков стих, Пастор так и стоял над ним. Он никуда не исчез. Это было не видение. Все оказалось правдой: ноющая боль в голове, сквозняк из приоткрытой входной двери. Но, самое главное, реальной была фигура Пастора, облаченная в кожаную куртку, на которой застыли капли дождя.
– Ты чего?! – взревел от возмущения Соха, глядя, как босс закрывает дверь.
Девица вскочила и судорожными движениями, не сводя глаз с незнакомого мужика, стала собирать одежду, разбросанную по всей комнате. Несмотря на то, что бюстгальтер висел на кресле, а платье лежало на шифоньере, она управилась за несколько секунд и выскочила из комнаты. Барышня увидела своего кавалера, поднимающегося с пола, тоненько взвизгнула и с охапкой одежды в руках выскочила из квартиры. Клубники в октябре не бывает. Она уже отошла.
– Садись, террорист сексуальный! – приказал Пастор Сохе и хлопнул по кровати напротив себя. – Спецоперация войск Северного альянса по тебе плачет. Разговоры разговаривать будем.
Витя запахнул полы халата и осторожно, словно находился не в своей квартире, а в кабинете Пастора, сел на краешек широкой постели. Задавать вопросы шефу сейчас не стоило. Голова гудела, как колодец, в который ухнул филин. Босс не спеша закурил и выпустил дым снизу вверх, целясь в люстру.
Соха молчал, прокручивая в голове возможные косяки. Пастор просто так поднимать руку на своих людей ни за что не станет, поэтому случай можно назвать исключительным. Значит, произошло нечто, из-за чего испорчена жизнь Пастора.
– Ты знаешь, Витя, где сейчас находится Сом? – во второй раз за последние две минуты спросил Пастор.
– Я же тебе сказал, что мы расстались в пять часов. Где он сейчас – понятия не имею.
– Тогда я тебе скажу. Сом сейчас сидит в изоляторе временного содержания. Его туда засунули ребята из оперативно-розыскной части.
У Сохи от ужаса уши отъехали назад, прямо как у немецкой овчарки, и почти совсем скрылись за головой.
– За что?.. – прошептал он не своим голосом.
– Голым на коне по площади Ленина проскакал. – Пастор высмотрел пепельницу на прикроватной тумбочке, потянул ее к себе и вдруг взорвался: – За общак наш! За двенадцать стволов, что там хранились! Сейчас все это у ментов!
Соха