На самом деле речь шла не об огорчении. Тилля глава магического форта глубоко презирал, хотя презрение это внешне имело мягкие и абсолютно цивильные формы. Когда тетя в шляпке, дуя губки, говорит уборщице: «Клавочка, душечка, вы у меня под стульчиком, пожалуйста, больше тряпочкой не возюкайте! Там стоят мои туфельки, а вы капаете на них водичкой!», означает ли это, что они в прекрасных отношениях?
Тилля все это балетное кокетство трогало мало. Для него ссора начиналась с ругательств и заканчивалась выстрелом из тяжелого арбалета, а обида… хм… обида – это не получить обещанный псиос. А все эти старушечьи обижульки были для него что комариные укусы. Особенно сейчас, когда его раненый сын медленно, но верно шел на поправку. Врачи больше не прятали глаза, не отказывались от денег и все чаще пускались в абстрактные суждения, что говорило об их уверенности в завтрашнем дне.
– Ах-ах-ах! Хотите завязать с курением – обратитесь к Младочке! – продолжал кудахтать Белдо.
Бывший топорник скомкал салфетку и бросил ее на тарелку.
– Нет уж, Дионисий! Знаю я вашу вшивую магию! С Младой я брошу курить сигареты и начну курить бамбук. Лучше уж ребята добудут мне еще одну закладку мечты.
– Зачем она вам? Вы плохо понимаете, Ингвар, что такое «спонтанная мечта». Она стихийна, тонка, сиюминутна, ее невозможно предугадать заранее! А вдруг у вас будет болеть голова, вы скажете: «да чтоб ты лопнула!» и именно эта мечта сбудется? Девчонке еще повезло, что она не пожелала провалиться на этом самом месте или заснуть мертвым сном, или что-нибудь такое, столь же роковое. Отдайте ее мне, Гай! В мой форт! Она была бы долбушинская, если бы превращала все в золото. Опять же, вы сами сказали: средний шныр не мог вытащить слишком сильную закладку.
Тот великодушно махнул рукой.
– Договорились, Дионисий! Берите! Только если станете громадной конфетой, хоронить я вас не буду. Скормлю ребятам Тилля… – голос Гая стал вдруг очень сух и деловит. – Теперь про Альберта. Помните я сказал, что примирился с ним «в какой-то мере?» Эту меру я и хочу установить. Мне не нравится, что он ощущает себя победителем. Дурной пример для его форта. Для всех фортов!
Тилль с Белдо разом перестали улыбаться и жадно, как две овчарки, ожидающие команды «фас!», уставились на Гая.
– Разумеется, трогать его самого никак нельзя, однако надо четко показать ему его место… Разовой жесткой акцией!
– Дочь? – переставая жевать, понимающе спросил Тилль.
– Нет. Даже и не думай! Вспомни пророчество Круни. Девчонка нужна нам. Все десять нужны, а она – больше всех.
– Тогда что?
– Гиела, на которой она летает. У шныров не должно быть гиел. Хватит с них крылатых лошадей! – сказал Гай.
– Стоит ли волноваться? У шныров всего одна гиела. Военного значения она не имеет. Пусть себе летает. Одной гиеле потомства не оставить, – пискнул Белдо, изредка жалевший зверушек.
Гай посмотрел на него с таким раздражением, что умный глава форта сразу умолк и отгородился ладошками.
– Вы