Это была обычная дверь с матовым стеклом, без каких-либо табличек, лишь номер улицы из черных с золотом цифр поблескивал над ней. Изнутри пробивался свет мощного прожектора, установленного криминалистами, и матовый стеклянный прямоугольник был похож на ослепительный портал из «Близких контактов»[1]. Полицейский, дежуривший у дома, переминался с ноги на ногу, чтобы согреться; его силуэт четко выделялся на фоне двери, и даже с двадцати метров Никки различала облачка пара, вылетавшие у него изо рта.
Она вышла из машины, но, несмотря на ледяной воздух, от которого перехватывало дыхание и слезились глаза, Никки не стала застегивать пальто. Вместо этого она привычным движением раздвинула полы так, чтобы можно было с легкостью добраться до служебного пистолета «зиг-зауэр», прятавшегося в кобуре. Потом, невзирая на ужасный холод, детектив остановилась, чтобы мысленно почтить память погибшего, тело которого ей предстояло увидеть, – это был ее обычный ритуал. Каждый раз, прибывая на место преступления, Никки Хит делала короткую молчаливую паузу, о которой не знал никто, кроме нее. Цель ритуала была проста: Никки напоминала себе, что убитый – был ли он преступником или законопослушным гражданином – прежде всего являлся человеком и заслуживал того, чтобы его уважали и относились к расследованию причин его смерти не просто как к очередному заданию. Никки сделала медленный вдох – воздух был таким же холодным, как и десять лет назад, в канун Дня благодарения, когда ее мать была зверски убита и оставлена на кухонном полу истекать кровью. Никки закрыла глаза – это было только ее Мгновение.
– Что-то не так, детектив?
Момент был испорчен.
Хит обернулась. Около нее остановилось такси, и мужчина с заднего сиденья высунул голову в окно. Она узнала пассажира и водителя и улыбнулась.
– Нет, Рэнди, все в порядке. – Хит шагнула к машине и обменялась рукопожатием с детективом Рэндаллом Феллером. – Стараетесь не нарываться на неприятности?
– Увы, все наоборот, – ответил тот с улыбкой, всегда напоминавшей Никки о Джоне Кэнди[2]. – Ты ведь помнишь того Голландца? – продолжал он, кивая на детектива ван Метера, сидевшего за рулем.
Феллер и ван Метер работали под прикрытием в Группе такси Департамента полиции Нью-Йорка – подразделении по борьбе с преступностью, подчиненном отделу спецопераций; члены этой группы патрулировали улицы города в специальных желтых машинах. Копы в гражданском, служившие в такси, придерживались взглядов старой школы. В основном это были крутые парни, шутить с которыми не стоило; они делали то, что хотели, и ездили там, где хотели. «Таксокопы» (так их прозвали) целыми днями колесили по городу, пытаясь предотвратить преступления, однако с недавнего времени, в соответствии с последними достижениями криминалистики, их стали направлять в районы с особенно высоким уровнем краж, грабежей и хулиганства.
Коп, сидевший за рулем, опустил стекло и в качестве приветствия лишь молча кивнул. «Интересно, зачем тогда вообще нужно было открывать окно?» – подумала Никки.
– Потише, Голландец, не то у нее голова пойдет кругом от твоей болтовни, – заметил детектив Феллер с очередной ухмылкой в духе Кэнди. – Как вам повезло, Никки Хит: вас вызвали посреди ночи.
Голландец наконец заговорил:
– Некоторые люди ужасно дурно воспитаны – позволить убить себя в такой час.
Хит подумала, что едва ли ван Метер делает почтительную паузу, перед тем как увидеть жертву.
– Послушайте, – отозвалась она, – я, конечно, не против поболтать с вами на свежем воздухе, однако у меня там труп.
– А где же твой напарник? – осведомился Феллер с неподдельным интересом. – Ну, писатель, как там его?
Феллер снова прощупывал почву. Как и всякий раз при встрече с Никки, он пытался разузнать о ее отношениях с Руком. Феллер обратил внимание на Никки несколько месяцев назад, той ночью, когда ей чудом удалось избежать гибели от рук наемного убийцы в квартире журналиста. Феллер и Голландец были тогда первыми копами, появившимися на месте преступления. С тех пор Феллер не упускал возможности прикинуться, будто и вправду не знает имени Рука, чтобы посмотреть на ее реакцию.