хрипел, что ему уже лучше, скоро он расходится, побежит, как горный козлик. Возможно, он и вправду только потянул сухожилие, но от этого легче не было. Травма доставляла боль. Олег выбрался на опушку, присел за поваленным деревом. Может, действительно напрямик через пустырь? Заманчиво поблескивала в свете луны трансформаторная будка слева от проезда. Справа притулилась машина, оставленная хозяином на ночь. За окнами царила темень. Со стороны дороги доносился неясный шум, там кто-то смеялся, прерывисто работал двигатель. «В чем проблема? – разозлился Олег. – Нас же только двое, в разгаре ночь. Только человеку с разгулявшимся воображением двое мужиков в камуфляже покажутся российскими диверсантами, вероломно нарушившими границу!» Замполит не возражал, даже порадовался, что у командира возобладал здравый смысл. Он волочил ногу, отдавил Олегу плечо. Они тащились мимо решетчатых оград, аккуратных клумб, на которых еще произрастали какие-то цветы. Выскочила собака из облицованной сайдингом будки, загавкала, бренча цепью. В темном окне за «вафельными» шторками замерцал ночник. «Притворяемся пьяными», – пробормотал Олег. «А мы какие?» – удивился Бережной. Он теперь передвигался самостоятельно – путаными зигзагами и с большой амплитудой. Из домов никто не выходил, но собаки теперь гавкали по всему поселку, подхватывая инициативу своей товарки. Донесся шум с северной части. Кто-то кричал, разразился залихватский свист. «Только этого не хватало, – ругнулся сквозь зубы Олег. – Гвардейцы, блин, хреновы…» Они, ускоряясь, пошли по пустырю. Бережной берег дыхание, усердно сопел и уже не хватался растопыренными пальцами за воздух. Сонные домишки остались за спиной, офицеры вбежали в спасительный ельник. Замполит свалился в прелый мох, схватился за ногу и снова начал упражняться в изысканной словесности.
– Это бог меня наказал, товарищ капитан, – пожаловался Бережной. – За то, что принял участие в вашем досуговом мероприятии. И как я объясняться буду завтра перед комбатом? С раскладушки ночью свалился?
– Молись, чтобы только бог наказал, – вспылил Олег, схватил заместителя за локоть и поволок дальше в лес.
Видит бог, после вчерашних учений, полностью его опустошивших, после неурядиц последних недель он уже чувствовал себя наполовину гражданским человеком. Расставаться с армией было жалко, но он смирился. Ведь жизнь продолжается. Он был зол и по этой причине не вполне отдавал отчет своим поступкам. Десантники стали подтягиваться лишь минут через десять – на мерцающий свет фонарика. Зашуршала листва, колыхались неясные тени – и первым в легком облаке винных паров возник запыхавшийся сержант Марецкий.
– Это вы, товарищи капитаны?
– Спасибо, что пришли, товарищ сержант, – ехидно поблагодарил Олег. – Рассказывайте, где были, чего видели, мать вашу…
– Товарищ капитан, мы не виноваты, – вступился за товарища Гусыгин. – Там дома впритык к лесу стоят, собака непривязанная через забор перемахнула – вы бы видели, ну, в натуре собака Баскервилей… А за ней еще две – ну, мы и побежали
