Кадров своей русской интеллигенции у нас практически не было, с миру по нитке собирали. Знаковых русских фигур – кот наплакал: Леонид Леонов, Михаил Шолохов с его верным помощником Федором Шахмагоновым, молодые Владимир Солоухин и только что вышедший из запрещения Илья Глазунов. Я горжусь тем, что первым пробился через тяжелую цензуру с легальной статьей о молодом Глазунове, – по обстоятельствам витиеватой, жалко оговаривающейся, но со знаковым названием «Обещание» и крупными фотографиями работ – смотри, как это по-русски прекрасно «живописано», каждый сам все поймет! Был тогда такой «террористический» взрыв («Советская культура», 3 апреля 1962 г.), что на следующий же день меня пригласили – на меня посмотреть – на элитное сборище военных атташе и посланников по культуре, то есть всех «профессионалов», в Британское посольство, где мы по душам поговорили! Недавно Народный художник СССР, лауреат Государственной премии России, ректор русской Академии художеств, почетный руководитель реставрационных работ в Большом Кремлевском Дворце Илья Сергеевич Глазунов открыл на Волхонке, 13, рядом с Храмом Христа Спасителя, свой личный музей, подарив городу 306 своих работ. А в них вся русская история в картинах. Дивная галерея русского самопознания. Сведите, русские, к Глазунову своих детей, чтобы русский дух в них пробудился. Видите, добился своего торжества русский гений.
В 60-е такое было невозможно. И от себя, и от Запада мы, русские, были отгорожены одинаково «железным занавесом». И нам было лишь бы подняться с колен.
Если иудейские шустрые мальчики, вроде поэта Евтушенко, имея в кармане личный телефон Андропова, не вылезали из-за границы, провозя через таможню и инструкции, и «нужную» иудеям литературу (русофобию всех Амальриков, Померанцев, Шрагиных, Яновых и иже с ними), то «открыто русских» деятелей андроповское ведомство под любым предлогом делало «не выездными». Пробился в выездные бесстрашный Глазунов, но таких из «наших» были считанные единицы.
В 60—70-е годы современную историю русско-еврейского противостояния в его особо поучительном не только открытом, но и закулисном, «подковерном», тайно-конспирологическом варианте, как и оперативные сводки боев на русско-еврейском фронте, мы получали практически только со слов идеологического противника. Прежде всего из «Материалов исследовательского отдела радио «Свобода». Их не только слушали те «счастливчики», кому удастся обойти вой заглушки, но и тщательно записывали советские спецслужбы. А потом без комментариев они тут же попадали на стол доверенного идеологического аппарата. Считалось, что наша «номенклатура» – особо проверенные люди, которые способны сами разобраться, где правда, где ложь.
Я,