Как красноречива была бы Энн Эллиот! С каким жаром, по крайней мере, желала бы она отстаивать юную горячую привязанность и их право на уверенность в светлой будущности, против того встревоженного предостережения, которое одно, кажется, оскорбляет проявление силы воли и не доверяет Провидению! В юности ее вынудили проявить благоразумие и рассудительность, она узнала, что значит любить, став старше: естественное продолжение неестественного начала.
При всех этих обстоятельствах, со своими воспоминаниями и ожившими чувствами, она не могла без прилива прежней боли пропустить мимо ушей известие о предполагаемом поселении сестры капитана Вентворта в Келлинче; и долгая прогулка и многочисленные вздохи потребовались, чтобы рассеять волнение, вызванное этой новостью. Ей пришлось не один раз уверять себя в своем неблагоразумии, прежде чем она смогла укрепить нервы настолько, чтобы не испытывать боль при непрерывном обсуждении Крофтов и всего, связанного с ними. Ей помогло, однако, совершенное безразличие и очевидная забывчивость троих из ее близких, единственных, кто знал о случившемся, и это, похоже, почти отрицало любое воспоминание о прошлом. Она могла в этом отдать должное превосходству мотивов леди Рассел над таковыми ее отца и Элизабет; она тем лучше могла сохранять свое спокойствие; но общий дух забвения приобретал важность, независимо от причины своего возникновения; и в случае, если адмирал Крофт действительно займет Келлинч-холл, она снова радовалась мысли, которая всегда была самой отрадной для нее, что о прошлом знали только трое из всего ее окружения, которые не проронят ни единого звука, и она верила, что среди его окружения только брат, с которым он жил, знал немногое об их недолгом обручении. Тот брат давно переехал отсюда, и будучи человеком рассудительным, а кроме того, тогда еще неженатым, вряд ли он кому-то проговорился об этой истории. Поэтому она оптимистично надеялась, что ни одно живое существо не прознало ни о чем от него.
Когда все это происходило, его сестра, миссис Крофт, находилась за пределами Англии вместе с мужем на морской базе, где-то за границей, а ее собственная сестра, Мэри, училась еще в школе; а впоследствии ей не рассказывали даже самой малости, одни из-за гордыни, другие из деликатности.
С такой поддержкой она надеялась, что знакомство между ней и Крофтами, которого, так как леди Рассел все еще оставалась в Келлинче, а Мэри проживала всего в трех милях от родного дома, следовало непременно ожидать, не предполагало для нее никакой неловкости.
Глава 5
Утром дня, назначенного для осмотра Келлинч-холла