– А кто вообще мог Федора убить? Кто сейчас в деревне живет?
Матрена сделала большой глоток остывшего чая и мотнула головой в сторону окна:
– Вон видишь наискосок от нас крыша зеленая, черепичная? – Надежда Прохоровна привстала с табуреточки, глянула в окошко. Большой двухэтажный домина под хорошей крышей возвышался над крепким забором, посверкивая чистенькими окнами второго этажа. Помимо флюгера-кораблика верхушку дома украшала тарелка спутникового телевидения. – Сычи. Шесть лет назад переехали, когда узнали, что газ ведут. Почитай, всю землю вокруг деревни в аренду взяли – хозяйствуют. На той неделе видела – плиту газовую на семь конфорок из города приволокли – готовятся к человеческой жизни.
Попивая чай, Матрена Пантелеевна рассказала о том, как отставной прапорщик Тарас Сыч перевозил из города серванты и ковры, жену, мамашу, дочь-невесту. Как кусок за куском отвоевывал бесхозные пахотные земли. И было в голосе Матрены больше одобрения крепкого хозяйственника, чем черной зависти селянина к пришлому богатею, устроившему на родимой улице вольготное поместье.
– Работящий мужик. Сам с утра до ночи ломается и бабам своим спуску не дает. Дочь замуж выдал, сейчас уже двое внуков-погодков по двору бегают.
– Федька, поди, им много бед доставлял? – понимающе прищурилась Надежда Прохоровна.
– Было дело, – согласилась сельчанка. – Но отвадили. Дениска-то, зять Сычовый, поначалу кажную неделю Мухе морду канифолил. Да потом вроде как подружились – рыбаки оба и выпить лишний раз не прочь. Денис мастером на бетонном заводе работает, хорошую деньгу зашибает, Сыч на его загулы сквозь пальцы смотрит, но караулить – караулит. Не позволяет в будние дни лишнего.
– А убили Федора, как я понимаю, в ночь с пятницы на субботу?
– В точку говоришь. Дениска тем вечером домой с работы приехал – от Сычей на той неделе свежей самогонкой через забор тянуло, готовились к выходным, значит.
Надежда Прохоровна пытливо и долго смотрела на родственницу, словно важный вопрос глазами задавала…
– Семья Дениску отмазала, – понимающе вздохнула Матрена Пантелеевна. – Сам Сыч сказал – до поздней ночи в бане парились, потом по рюмочке приняли и на боковую. Мол, дома сидел Дениска, на улицу ни шагу.
– А ты как думаешь?
– А что мне думать? – вздернула плечи золовка. – Федьку заточкой или шилом в спину два раза ткнули, печенку и легкое пропороли… А Дениска мог его одним кулаком зашибить.
– Н-да, – крякнула Надежда Прохоровна. – Удар заточкой – приметный, зэковский…
– Вот-вот! И Карпыч так сказал – урка Мухина прирезал! – Помолчала немного, подумала: – Только где ж его взять, урку этого?
– А кто еще в деревне сейчас живет?
Щурясь