Оптимисты живут долго и счастливо. Это факт. Мы можем поучиться оптимизму у наших детей. Дети умеют быть счастливыми тем, что у них есть, и умеют любить не за что-то, а просто так. Так они любят нас, родителей, – мы для них самые умные и самые красивые. Они любят мир таким, какой он есть. Они счастливы оттого, что могут видеть разные интересные вещи вокруг, оттого, что могут подобрать нужные слова или нужные краски, оттого, что могут бегать. Счастье – это окончательно собранная сложная модель из конструктора, нарисованный цветок, зависшая над соседним домом радуга… Можно перечислять до бесконечности, поскольку у человека в каждую конкретную минуту жизни есть тысячи причин для счастья, – просто мы, взрослые, слишком заняты важными делами и озабочены будущим, чтобы успевать быть счастливыми.
Для ребенка игра – как для нас работа, в игре он развивается. Чем больше возможностей проявить фантазию и самостоятельность, тем лучше для его будущего.
Особенное распространение в наши дни получили всевозможные развивающие игры, и мы носимся по магазинам, чтобы приобрести очередные кубики и вкладыши, наклейки и раскраски. Все это не обязательно. C одной стороны, любые занятия с ребенком приносят ему несомненную пользу, особенно если в этом занятии участвуют оба родителя. А с другой стороны, невозможно и даже вредно превращать все игры ребенка в занятия на отработку тех или иных мыслительных и прочих навыков.
Сколько потенциальных художников, вероятно, погибло в раннем детстве, если им авторитетно заявляли: «Цветочки так не рисуют. Цветочек должен выглядеть так-то и так-то, а краски должны быть такими-то и такими-то». Ребенок убеждался, что он все рисует неправильно, и… терял интерес к рисованию. Достаточно познакомиться с произведениями художников-импрессионистов, не говоря уже о кубистах и модернистах, чтобы понять – нет в творчестве таких понятий, как «правильно» или «неправильно», и быть их не может. Как и в игре.
Семилетнему Даниле подарили на день рождения набор конструктора «Лего», который он выпрашивал у родителей в течение едва ли не года. На коробке был нарисован огромный военный крейсер с несколькими палубами и даже с посадочной площадкой для вертолета и, разумеется, сам вертолет. С подробной инструкцией, объясняющей, как это чудо собрать. Все присутствующие тут же насели на Даню с просьбой, звучащей, скорее, как требование, – срочно собрать крейсер. Даня сказал, что он лучше бы собрал что-нибудь другое. Но на картинке был крейсер, и от него потребовали крейсер, да еще и раскритиковали за то, что он боится трудностей и ленится. Даня не притронулся к конструктору ни в этот, ни в последующие несколько дней. Мама с удивлением спросила, зачем же он долго и упорно просил дорогую игрушку, если с ней не играет. Даня признался, что не хочет собирать корабль. «Ну и не надо, – отозвалась мама. – Собери, что тебе хочется». Через пару часов упорного труда взорам изумленных родителей предстала целая эскадрилья космических кораблей двух противоборствующих цивилизаций, осваивающих