Ирсон действительно поджидал гостью, и гостья эта принадлежала к расе алаев – детей наэй Аласаис, прекрасной владычицы эмоций и чувств. Той, чьими глазами называют луны Энхиарга. Сегодня Аласаис закрыла свои сияющие очи, и мир погрузился в звёздную тьму. Именно в такие безлунные ночи, словно опасаясь попасть своей владычице на глаза, Аниаллу ан Бриаэллар и приходила в «Логово Змея» навестить своего друга Ирсона. В этой традиции было что-то ритуальное, мистическое… и они оба находили это очень забавным.
Познакомившись случайно, при обстоятельствах, о которых Ирсон предпочитал не распространяться, алайка и танай нашли друг в друге на редкость интересных собеседников и могли общаться часами, переходя от философских рассуждений к сплетням об общих знакомых, а от тех – к политике. К концу же встречи разговор неизбежно скатывался к жалобам на жизнь. Изначально наибольший вклад в эту его часть вносил Ирсон, чувствовавший себя неуютно из-за того, что ему больше нравится готовить зелья, нежели развивать свои магические таланты более благородного свойства; затем, в полчиха разогнав сомнения друга в его нормальности, первенство с чистой совестью перехватила госпожа ан Бриаэллар. И удерживала его вот уже несколько лет.
Тем не менее в жизни Ирсона трудно было найти более счастливые минуты, чем проведённые в этих разговорах, спорах и откровенном нытье, и каждый месяц он с нетерпением ждал появления Аниаллу.
Ирсон закрыл ставни на окнах и опустил звуковые щиты, не позволяющие ночным звукам проникать в залу. Неторопливо пройдясь вдоль стойки, он пальцами потушил свечи и вместо них зажёг несколько новых, из комковатого серого воска. Их мягкий свет расплавленным маслом растёкся по стойке, спрятал под полупрозрачным золотистым покровом бокалы, бутыли и их обитателей. Дальняя часть залы утонула в тени. Ирсон уселся на табурет, облокотился о стойку, зевнул… и «Логово Змея» погрузилось в дрёму. Казалось, даже пленённые многоножки, лишившись публики, кусали стенку бутыли уже с гораздо меньшим остервенением, а некоторые из них и вовсе свернулись алыми щетинистыми кольцами. Устали и уснули.
Ирсону на ум пришло совершенно неуместное сравнение: когда-то один из посетителей таверны рассказал ему, как у него на родине охотятся на тварей, именуемых в переводе на всеобщий язык «недохищниками». Эти чрезвычайно осторожные существа нападали лишь на спящую добычу. Только убедившись, что дыхание жертвы стало глубоким и ровным, тело расслабилось, сердце стало биться реже, они крадучись приближались к ней и прыгали, чтобы одним мощным ударом челюстей перекусить ей горло. Именно в этот момент (прыжка, а не перекусывания) притворившемуся спящим охотнику и надлежало заколоть недохищника длинным кинжалом.
Вот и «Логово Змея» сейчас затихло, поджидая жерт… гостью. И гостья не замедлила появиться. В дверном проёме обрисовался невысокий силуэт с двумя треугольниками ушей на макушке. В зале пахнуло свежим духом драконьих сосен – видимо, Аниаллу переместилась в «Логово» из леса или парка. Она