Я впервые задумываюсь о том, делали ли такое мои родители. Они ведь очень долго следили за тем, как протекают беременности, и наверняка должны были знать, как их можно прервать.
Аборты вроде как запрещены, но я еще ни разу не слышала, чтобы президент реально наказал кого-то за нарушение какого бы то ни было закона. Я вообще плохо понимаю, чем занимается президент. Брат говорит, что это бессмысленная традиция. Когда-то президенты, возможно, и были для чего-то нужны, но сейчас эта должность превратилась в пустую формальность, которая должна внушать нам надежду на установление порядка в далеком будущем.
Я ненавижу президента Гилтри, который возглавляет нашу страну дольше, чем я живу на свете. Он со своими десятью женами и пятнадцатью детьми (исключительно сыновьями) не верит в то, что конец человечества уже близок. Он не пытается помешать Сборщикам похищать невест и поощряет безумцев вроде Вона к разведению младенцев, которые проживут свою жизнь как подопытные животные. Иногда он выступает по телевидению, рекламируя новые здания или появляясь на вечеринках. Ослепительно улыбается и, глядя в камеру, приветственно поднимает бокал шампанского, словно ждет, что мы будем праздновать вместе с ним. А может, он над нами насмехается.
– Он вроде интересный, – сказала как-то Сесилия, когда мы все вместе смотрели телевизор и лицо президента мелькнуло в рекламном ролике.
Дженна сказала, что у него внешность педофила.
Тогда мы над этим посмеялись. Но теперь, оказавшись в веселом районе – таком же, в каком раньше жила Дженна, – я понимаю, что она говорила серьезно. Находясь в подобном месте, она должна была научиться различать всех чудовищ, которые могут прятаться в человеке.
Мадам показывает мне свои «посадки», которые по большей части представляют собой грядки сорняков и каких-то ростков, окруженных невысокими проволочными оградами. Однако под непромокаемым брезентом растет клубника.
– Видела бы ты их под весенним солнышком! – говорит она восторженно. – Клубнику, помидоры и чернику… Все ягоды такие сочные, прямо брызжут соком во рту.
Интересно, откуда у нее семена? Их трудно достать в городе, где все фрукты и овощи словно помечены его блеклым, серым цветом.
Старуха демонстрирует мне другие палатки, полные старинной мебели, где на земляных полах громоздятся горы шелковых подушек. По ее словам, клиенты получают только самое лучшее. Воздух во всех палатках спертый, пахнет потом. В последнем шатре, целиком розовом, она поворачивается лицом ко мне. Хватает обеими руками мои волосы, разводя их в стороны и глядя, как они рассыпаются. Одна прядь цепляется за кольцо на ее пальце, но я даже не морщусь, когда она резко дергает рукой, оставляя наконец мою голову в покое.
– Такая девушка, как ты,