– Погодите… да, есть.
Я заглядываю внутрь и вижу обычный незашифрованный текст: «Заметки к доказательству полиномиальной полноты гамильтоновых сетей». Быстро проматываю текст, просматриваю – нет времени как следует в нем разобраться, но выглядит он солидно.
– Бинго, – говорю я, чувствуя на пояснице неприятный липкий пот. – Есть файл. Пока-пока.
– Дома покакаешь.
Я кладу трубку и смотрю на документ. На миг меня охватывает сомнение… Это ведь нечестно – то, что я собираюсь сделать. И бес противоречия берет верх: быстро настучать команду, отправить запретный файл на не такой уж и мертвый личный мейл. (Потом почитаю.) Теперь пора грохнуть сервер. Я демонтирую сетевой накопитель и бросаю его в пламя низкоуровневого форматирования. Если Малькольму захочется восстановить свою работу, ему потребуются помощь из Центра правительственной связи и сканирующий туннельный микроскоп, чтобы отыскать ее среди 0xDEADBEEF, раскиданных между пластинами жесткого диска.
Опять жужжит пейджер. «ОТЧЕТ». Я нажимаю еще три цифры на телефоне. А потом выскальзываю из кабинки и перебираюсь через захламленный стол обратно в холодную весеннюю ночь, где могу наконец-то стащить эти треклятые латексные перчатки и размять пальцы в лунном свете.
Я так окрылен успехом, что вспоминаю о стопке дисков, которую опрокинул на пол, только когда выхожу из ночного автобуса на остановку у дома. И тогда уже бес противоречия просто тихонько хихикает.
Когда звонит телефон, я крепко сплю в своей постели.
Он по-прежнему в кармане пиджака, где я забыл его вчера, так что для начала мне приходится немного пометаться по комнате, слушая его жизнерадостное чириканье.
– Алло?
– Боб?
Это Энди. Мне стоит огромных усилий не застонать.
– Который час?
– Девять тридцать. Ты где?
– Сплю. Какого…
– А мы тебя ждем на оперативном разборе. Когда сможешь быть?
– Я себя паршиво чувствую. Домой пришел в полтретьего. Сейчас скажу… в одиннадцать, пойдет?
– Ну, хотя бы так, – раздраженно бурчит он (но ведь не Энди вчера себе задницу в кустах морозил?). – Приезжай.
«А то хуже будет» произносить не надо, оно и так явственно висит в воздухе. Сверхсекретная служба Ее Величества так и не смогла овладеть парадоксальной концепцией гибкого графика и умением выстраивать разумное расписание.
Неуклюже ковыляю в туалет, мочусь и смотрю на тонкий слой черной плесени на окне. Я дома один, все остальные ушли – кто на работу, а кто и вообще. (На работу – это Пинки и Брейн, а вообще, в смысле, к чертовой матери, – это Мэйри.) Потом беру свою дряхлую зубную щетку и исполняю ежеутренний ритуал. Ну хоть вода горячая