Что-то подобное происходило со мной и теперь. Стоило лишь попытаться понять, как делаешь что-то, и это что-то переставало получаться. Меч вдруг становился чужим и непослушным и уносил руку, разворачивая тело. Тивас молча бесился, в который раз объяснял, что не надо пытаться осмыслить, надо просто делать, и тело само подскажет и сделает, как надо. Когда же я переставал пытаться осмыслить свои движения, тяжеленный полутораручник начинал легко порхать, закрывая мой любимый организм стальной вязью защиты, мягко перетекающей в незаметные короткие атаки, при которых клинок размазывался в воздухе, почти нежно рассекая толстые ветки, натыканные моим духовным лидером в качестве мишеней. Весело посвистывали парные поясные клинки, в одно легкое касание разваливая толстые соломенные жгуты на множество коротеньких кусочков. Бешеными пропеллерами крутились модернизированные дзюттэ, отбивая и перехватывая две изящных шпаги, которыми мой чернолицый учитель орудовал с отменным мастерством. Синими молниями летали два длинных засапожника, прокалывая и разрезая синие местные яблочки, подбрасываемые доброй магией наставника. Безоружные руки и ноги метались, сплетая абсолютно неизвестную мне вязь блоков и атак, ударов и подсечек.
Но стоило задуматься, и вкуснючее яблоко пребольно стукало в мой излишне высокий лоб, сабля дружески хлопала по затылку, дзюттэ норовили переплестись и улететь, оставив своего неразумного владельца в грустном одиночестве, а коварные засапожники так и норовили ткнуться куда-нибудь подмышку, только верная одежка спасала.
Тело все помнило и знало само. Только было непонятно и страшновато – откуда знало и помнило.
И только иногда голову изнутри как будто тыкали палочкой, и руки закручивали какой-то новый финт, ноги переставлялись непонятно как, тело замирало в каком-то неестественном положении, и удар проносил предполагаемую защиту с какого-то невероятного направления, или всплывало новое знание, или сердце заполняла непонятная душная озлобленность. Где-то там во мне он был. Весь или часть его – не знаю. Но это предстояло узнать.
И казалось – я умею. Но Тивас не успокаивался. И шел на меня панцирник, закрываясь щитом, атакуя тяжелым полутораручником. И было фигово, когда он попадал. Вы никогда не умирали? Потрясающее ощущение. Звенели, лязгая мечи, трескался щит, отлетали куски металла от кирасы и заваливался противник, когда в дыру в доспехе проскальзывал меч, отнимая призрачную