Но вернемся пока к священной географии ариев. Итак, гора Меру, если снять с ее описания мощный слой позднейших вымыслов, может быть локализована где-то на Крайнем Севере. За такое местоположение говорит не только легендарная устремленность ее вершины к тогдашней Полярной звезде. Гигантские космические размеры горы, вмещавшей целые миры – обители богов (девов), демонов (асуров), духов (гандхарвов) и т. д. тоже могут указывать на Арктику. Полярники прекрасно знают эффект зрительного увеличения предметов, особенно в начале весны в высоких широтах: «В это время небо нередко затягивает сплошная белая облачность. И тогда все становится белым: и снег, и лед, и небо и наступает «белая мгла». Исчезают тени, пропадает горизонт, и уже невозможно различить, где кончается покрытая снегом земля и начинается закрытое белыми облаками небо. Человек утрачивает способность оценивать расстояния и размеры предметов. Полярную сову легко принять за белого медведя, а небольшой торчащий из-под снега прутик – за телеграфный столб. При северных ветрах воздух становится кристалльно чистым и удивительно прозрачным. Он скрадывает расстояния, создавая прекрасную видимость. Горизонт раздвигается до бесконечности и даже на удаленных предметах можно различить мельчайшие детали» (A.B. Печуров. Шпицберген, с. 36). Иными словами, гора вполне обычных земных размеров в таких атмосферных условиях зрительно превращается в нечто вселенской величины. Интересно, что на некоторых индуистских, а также буддистских гравюрах Меру показана окутанной белыми облаками (что соответствует вышеприведенному полярному явлению) и как бы висящей в воздухе. И это явление обычно для Арктики: зрительно «предметы приподнимаются и начинают плавать в воздухе» (Печуров, там же).
В связи с северной «тундровой» темой нельзя не отметить общеиранское слово, восходящее к авестийскому «berezaiti», что означает «высокий»[24] и вышеупомянутое общее и.-е. название дерева береза.
Возможно, это совпадение не случайно. То, что названия деревьев могут проистекать из какой-либо их характеристики, известно. Так, «дуб» во многих и.-е. языках идентифицируется с «деревом» вообще и с прилагательными «долговечный», «твердый».
Это понятно: крепче дуба в окружавших арийцев лесах дерева не было.
Популярная среди лингвистов версия пытается связать название березы (ПИЕ *bheraga по О.Н.Трубачеву) с и.-е. основой, означающей «белый», т. е. с цветом коры. Логика гипотезы понятна, но совпадение этих лексем совсем не убедительное. Может быть предки создателей «Авесты», да и остальные арийцы знали березу, как самое высокое дерево среди окружавшей их флоры? Предположение кажется невероятным хотя бы потому, что в привычных нам лесах белокожие деревья не выделяются ростом и обычно ниже старых сосен или елей. Среди древесной растительности, проникающей в более южные степи, березы почти